Русские меценаты. Морозовы

МОРОЗОВ Савва Тимофеевич 3(15).2.1862 – 13(26).5.1905Директор правления Никольской мануфактуры, член Московского отделения Совета торговли и мануфактур, выборный Московского биржевого общества, меценат, один из директоров МХТ (с 1898). На средства С. Т. Морозова приобретено и

ГЛАВА X. САВВА ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ СПОР ОБ ИСКУССТВЕ А другой день в том же мамонтовском театре шла утренним спектаклем «Псковитянка» с Шаляпиным в роли Ивана Грозного. Его Варяжский гость был великолепно кинутым на полотно мазком, Грозный - гениальным портретом. Жестокость,

Несколько поколений купцов Морозовых были старообрядцами и славились строгими порядками в быту, щепетильностью и порядочностью в ведении дел.

Бесчестность – это грех, сребролюбие – тоже.

Честность превыше денег, порядочное имя стоит дорого, и за деньги его не купить.

Бедным, неимущим, сирым надобно помогать. Как? Не милостыней единожды поданной, а созданием рабочих мест.

К тем, кто на тебя работает, относиться надобно по-божески, то есть всячески опекать и делать все, чтобы жизнь простого люда была лучше. Господь, видя такое усердие, не оставит радетеля своими милостями.

Эти правила соблюдались неукоснительно, были завещаны детям и внукам.

Морозовых уважали, к их мнению прислушивались, вести с ними дела почитали за честь. Дед и отец заслужили право называться «потомственными почетными гражданами» и очень этим гордились. Савва Тимофеевич Морозов (1862-1905) вырос достойным сыном своих родителей. Он получил самое лучшее по тем временам образование:

Сначала были годы ученичества в Четвертой московской гимназии;

Потом, обучаясь в Московском императорском университете, он получил диплом химика;

Завершил образование в Кембриджском университете.

Теперь он знал все о красителях и текстильном деле, а потому никто не возражал против назначения Саввы Морозова на должность директора-распорядителя Товарищества Никольской мануфактуры. У нового директора была отличная привычка: он вставал чуть свет и работал допоздна. А от своих рабочих и служащих требовал четкого выполнения обязанностей и инициативы. Трудовой график для мануфактуры Савва продумал сам, сделав его более удобным для рабочих. Одно из его революционных начинаний – оплата отпуска по беременности. За него, да и за многое другое Морозова не раз осуждали другие купцы и «знатная общественность». Савва на них внимания не обращал, он шел своим путем: открывал школы для рабочих, сделал на своих фабриках рабочий день короче, чем на других предприятиях, давал стипендии для одаренных юношей, желающих получить образование в технических университетах, постоянно искал новые красители, разработал систему поощрения для инициативных работников.

За несколько лет Савве Тимофеевичу удалось удесятерить капитал, оставленный ему отцом и дедом. Завидный жених, к огромному сожалению всех московских невест, не оправдал их надежды – мало того, что выбрал в жены «разведенку», так она оказалась еще и бывшей женой двоюродного брата. Савва Морозов и Зинаида Викулович венчались в 1888 году, и тут вылезло еще одно пикантное обстоятельство. Первенец Морозова родился через шесть (!) месяцев после свадьбы. Это обстоятельство Москва обсуждала особенно бурно. Молодожены на сплетни не обращали внимания. Савва купил дом на Спиридоновке, снес его, и Ф. Шехтель в рекордно короткие сроки выстроил на этом месте особняк, от роскоши которого приходили в восторг все, кому доводилось в нем побывать.

На балах подавали изысканные яства, среди приглашенных можно было увидеть знатных особ, услышать игру известных музыкантов, познакомиться со знаменитыми писателями. Особняк посещали Станиславский и лучшие актеры опекаемого Саввой МХАТа. Морозов, руководя финансовой частью театра, изыскал средства и сумел добиться строительства нового здания. Вся Москва говорила о том, что здание в Камергерском переулке театр получил только благодаря щедрости и изворотливости своего мецената. Савва вообще много средств тратил на благотворительность. Помня заветы предков, он не жалел денег для нуждающихся студентов. Говорили, что на выделенные им стипендии и пособия постоянно обучались более двадцати студентов в год.

«Купеческий воевода» (так газетчики называли Морозова) продолжал богатеть. Он владел хлопковыми полями в Туркестане, открыл Трехгорное пивоваренное предприятие, учредил и возглавил Акционерное общество соединенных химических заводов «С. Т. Морозов, Крель и Оттман». На зависть Москве владел двумя лучшими рысаками, и все призы на скачках были его. Савва купил два больших участка земли в Сибири, открыл там два новых химических завода. Деньги текли рекой. Это не могло не привлечь авантюристов всех мастей.

Вообще-то, Морозов умел говорить нет проходимцам, но, как и многие в то время, попался «в капкан революции». В его окружении появились сначала революционеры разных партий, потом их вытеснили большевики. Они сумели увлечь миллионера своими горячими речами о справедливости и жизни, которая даст всем равные возможности. Савва и сам мечтал о светлом будущем и, как мог, его приближал, а потому щедрой рукой подписывал чеки для нужд партии, прятал в своем особняке «нужных партии людей», на его деньги за границей издавали «Искру». Это не нравилось его матери, жене и подросшим сыновьям. Начались скандалы. Савва не раз хлопал дверями и не появлялся дома неделями.

А Россия бурлила, революционная буря сгущала тучи, и раскаты грома уже сотрясали страну. Для переворота денег нужно было много. И купец Морозов, ставший негласным «партийным кошельком» большевиков, преисполнившись важностью момента, выдавал нужные суммы. Тогда в дело вмешалась мать. Сначала она пыталась уговорить Савву, заставить его прекратить общение с «партийными товарищами», в частности с Горьким, Бауманом и Красиным. Но это не помогла: ее сын был упрям, а если чувствовал, что правда на его стороне, то ничто не могло заставить его передумать.

Революция 1905 года и жестокая расправа над рабочими заставили его написать записку для правительства и царя. Он назвал ее «О причинах забастовочного движения» и добавил туда второе название – «Требования демократических свобод». Требования были стандартными – свобода слова, печати, создание профсоюзов, равные прав для всех сословий и гарантия неприкосновенности личности. Мать и правление мануфактуры не позволили дать ход записке. Политикой они почти не интересовались, но хорошо понимали, какие выводы сделает жандармское управление.

Уговоры не помогли. Тогда мать стала говорить о том, что Савва болен, он очень устал, его нервы на пределе, он нуждается в отдыхе за границей. Мало того, был созван консилиум, и врачи подтвердили «истощение душевных сил», назначили лечение на водах и непременно за границей. Потом она потребовала созыва пайщиков Никольской мануфактуры – главного детища Морозова. Мать заранее выяснила мнение каждого пайщика, сумела убедить всех и обговорить текст итогового решения. Пайщики проголосовали, как надо. М. Ф. Морозова, единогласно была избрана на должность директора-распорядителя вместо своего сына. Согласно протоколу собрания, Савва добровольно уступил свой пост матери.

Как все происходило на самом деле, теперь вряд ли кто-нибудь узнает. Версий было много. Главная тиражировалась в советское время и звучала так: родственники и компаньоны предали Савву, у него начался стресс, с которым он так и не справился. Самая последняя версия – родня Савву не обижала, большевики наседали, требуя денег, купец отказал, ему начали угрожать физической расправой. Этот шаг был вынужденным, и предприняли его только во имя спасения жизни Морозова.

Савва Морозов выехал за границу. Официальная версия – лечить нервы. Его сопровождали жена и личный врач. Отношения супругов испортились давно, и оба этого не скрывали. Более того, возле Саввы постоянно видели одну из первых красавиц России актрису Андрееву. Говорили, что у них связь, что щедрый богач даже обещал на ней жениться. Но Андреева вдруг увлеклась «Буревестником революции» и стала жить с Горьким гражданским браком. Слухи, однако, не прекратились, и каждая встреча красавицы актрисы и богатого мецената обрастала несуществующими подробностями. Одним словом, эта история изрядно измотала нервы и Савве, и его жене.

Теперь (так, по крайней мере, казалось) трудный период отношений закончился, и супруги готовы были простить друг другу все. Они остановились в роскошном номере гостиницы в Канне, вкусно поужинали, много шутили и смеялись. А утром жена обнаружила труп Саввы.

Грудь прострелена. Руки на груди. Рядом с телом записка. Текст стандартный: «В моей смерти прошу никого не винить». Постояльцы «Роял-отеля» шептались: «Богатый русский покончил жизнь самоубийством», - и спешили съехать. Плохая примета, знаете ли, жить там, где кто-то недавно свел счеты с жизнью.

Полиция поспешила объявить, что сомнений в причине смерти господина Морозова нет. Тем более, что мать почившего сразу же заявила, что позорить семью не даст и полицейских разбирательств не допустит. Жена плакала, прижимала к груди букет цветов, подаренный ей мужем накануне, и на вопросы не отвечала. А вот друзья-предприниматели сразу же заподозрили большевистское окружение Морозова в преднамеренном убийстве Саввы. По их версии, Савва наконец-то сказал нет и очередного чека не дал. А деньги были нужны и срочно. Вот тогда возле Морозова снова появилась Андреева. У красавицы была записка Саввы. Та самая, которую полицейские нашли возле трупа. Говорят, что после разрыва он сгоряча хотел повеситься, даже записку написал. Потом остыл, передумал, а записку отдал Андреевой. Наверное, хотел показать, как серьезно она ранила его сердце. А та бумажечку припрятала. На всякий случай? Или уже догадывалась, что момент икс скоро настанет?

Дальше опять разночтения, то есть варианты одной версии. Первая - актриса выкрала у Морозова страховой полис на сто тысяч рублей. Вторая - он сам ей его отдал. Якобы хотел, чтобы она в случае его смерти ни в чем не нуждалась. Так или иначе, но полис к оплате предъявила именно Андреева. Очень подозрительно выглядит и то, что Красин жил в Каннах всего четыре дня, и в час смерти Морозова он находился в отеле. В протоколе допроса портье это зафиксировано. Но искать какого-то русского никто не стал, разбирательств не было. Вердикт – самоубийство.

На похоронах молчали. На поминках произносили трогательно-возвышенные речи, вспоминали добрым словом все дела Саввы Тимофеевича. Но вопрос «Кем был Савва Морозов?» долго оставался темой разговоров, споров и даже публичных дискуссий. Сошлись на том, что Савва Морозов, во-первых, был порядочным человеком. Да, он ошибался, был излишне наивен и, как показало время, ничего не понимал в происходящих вокруг него событиях. Но чести своей подлостью не замарал. Во-вторых, он был талантливым предпринимателем и умел видеть перспективы развития отрасли, в которой работал. В-третьих, он был щедр. О его благотворительности можно долго рассказывать. Стоит упомянуть и о том, что частенько о его пожертвованиях, созданных им фондах, выданных им стипендиях никто не знал. В-четвертых, он был меценатом. Зайдите в Камергерский переулок: здание МХАТ и его история – лучшее тому подтверждение.

Морозов Савва Тимофеевич (1862-1905), российский предприниматель, общественный деятель, меценат.

Родился 15 февраля 1862 г. в Москве в купеческой семье. Окончил гимназию и естественное отделение физико-математического факультета Московского университета (1885 г.), изучал химию в Кембридже (1885- 1887 гг.), одновременно знакомясь с организацией текстильного дела на английских фабриках.

По возвращении в Россию Морозов стал управляющим Никольской мануфактуры (1887 г.) и превратил её в одну из самых производительных и доходных в России. Он отменил штрафы, построил для рабочих новые казармы, образцово поставил медицинское обслуживание.

Савва Тимофеевич пользовался большим влиянием в предпринимательских кругах: возглавлял комитет Нижегородской ярмарки, входил в московское отделение Совета торговли и мануфактур и в Общество для содействия улучшению и развитию мануфактурной промышленности.

В начале 90-х гг. XIX в. Морозов построил в Пермской губернии заводы по выпуску продуктов, имеющих применение в текстильной промышленности, в 1905 г. учредил анонимное общество соединённых химических заводов.

Морозов был широко известен как меценат. В помощи Московскому художественному театру он участвовал не только деньгами, но и личным трудом. Под влиянием актрисы М. Ф. Андреевой сблизился с большевиками, финансировал издание их газет; прятал от полиции революционера Н. Э. Баумана.

После январских волнений 1905 г. Морозов составил программу неотложных социально-политических реформ - в ней шла речь об отмене самодержавия, о свободе слова, печати и союзов, неприкосновенности личности и жилища и об общественном контроле за государственным бюджетом.

В феврале 1905 г. Савва Тимофеевич задумал провести на своей фабрике социальные преобразования, но мать отстранила его от управления, объявив сумасшедшим. По настоянию врачей Морозов уехал за границу.

26 мая 1905 г. в Канне он застрелился. По официальной версии, предприниматель покончил с собой, однако обстоятельства трагедии до конца не ясны. Известно, что незадолго до смерти он застраховал жизнь на большую сумму, а страховой полис на предъявителя отдал Андреевой. Возможно, она была как-то причастна к происшедшему.

Родоначальником мануфактурной промышленной семьи Морозовых был крепостной крестьянин села Зуева Богородского уезда Московской губернии Савва Васильевич Морозов , который родился в 1770 г. в семье старообрядцев. Сначала он работал ткачом на небольшой шелковой фабрике Кононова, получая на хозяйских харчах по 5 рублей ассигнациями в год. В 1797 г. он завел собственную мастерскую, однако в следующие 15 лет его семья ничем особенным не выделялась среди других ткачей. Процветанию Морозовых очень помог великий московский пожар 1812 г., сразу уничтоживший всю столичную ткацкую промышленность. В послевоенные годы в разоренной России ощущался гро­ мадный спрос на льняные и хлопчатобумажные изделия, требования на миткаль и ситец были огромны. Предприятие Морозовых, сориентировавшееся на требование рынка, стало быстро богатеть. Сначала Савва сам носил в Москву свои изделия и продавал их в дома именитых помещиков и обывателей. Потом дело расширилось и пошло настолько хорошо, что примерно в 1820 г. Савве Васильевичу удалось выкупится на волю вместе со всей семьей. Для этого он уплатил своему помещику Гавриле Васильевичу Рюмину баснословную по тем временам сумму в 17 тысяч рублей. К этому времени на Морозовском предприятии уже работало 40 человек. Сделавшись самому себе хозяином, Морозов в 1830 г. основал в городе Богородске небольшую красильню и отбельню, а также контору для раздачи пряжи мастерам и принятия от них готовых тканей. Это заведение послужило началом будущей Богородско- Глуховской хлопчатобумажной мануфактуры. В 1838 г. Савва Васильевич открыл одну из крупнейших в России по размерам Никольскую механическую ткацкую фабрику, которая размещалась в большом многоэтажном каменном корпусе, а через девять лет - в 1847 г. он выстроил рядом огромный прядильный корпус.
В 1842 году он получил потомственное почетное гражданство и купил дом в Рогожской слободе .

В 1850 г. уже в очень преклонном возрасте Савва Васильевич отошел от дел и передал управление предприятием сыновьям. Умер он в 1860 г.

Еще в 1837 г. от отца отделился старший сын Елисей Саввич , который открыл в селе Никольском свою красильную фабрику. Он, впрочем, более интересовался религиозными вопросами, поэтому процветание этой ветви Морозовых началось только при его сыне Викуле Елисеевиче . В 1872 г. он выстроил бумагопрядильную фабрику, а в 1882 г. учредил паевое «Товарищество Викула Морозов с сыновьями». Богородское заведение Саввы Васильевича перешло к его сыну Захару. В 1842 г. он перенес его в село Глухово. Постепенно расширяя дело, он в 1847 г. построил механическую ткацкую фабрику, а в 1855 г. утвердил паевое товарищество «Компания Богородско-Глуховской мануфактуры». После его смерти в 1857 г. всеми делами заведовали его сыновья Андрей и Иван Захаровичи, при которых дело еще больше расширилось и расцвело. Потомки Абрама Саввича стали хозяевами Тверской мануфактуры.

Родители Саввы Тимофеевича Морозова

Морозов Тимофей Саввич

Однако наибольший коммерческий успех и слава выпали на долю младшей ветви Морозовского дома. Основатель ее Морозов Тимофей Саввич .
Человек суровый и, по воспоминаниям дочери, Юлии Тимофеевны, необыкновенного ума и энергии, Тимофей был одержим двумя идеями - умножением семейного состояния и сохранением семейных традиций. Любовь во всех ее проявлениях он считал признаком глупости и слабости.
В ноябре 1846 года Тимофей по совету отца женился на купеческой дочери Марии Федоровне Симоновой . Она происходила из семьи казанских татар, принявших православие, но, войдя в клан Морозовых, перешла в старообрядчество - таково было непременное условие Тимофея Саввича. Несмотря на разность воспитания, это был во всех отношениях удачный брак: Мария Федоровна оказалась умной и сильной женщиной и сумела заслужить уважение своего сурового мужа, в том числе и умением держать дом и детей в строгости.

Морозова Мария Федоровна

Тимофей Саввич Морозов устроил контору в Твери, но главные усилия сосредоточил на развитии Зуевской фабрики. Эта была мануфактура в полном смысле этого слова, то есть получавшая хлопок и продававшая готовый товар зачастую со своих складов непосредственно потребителю. Тимофей Саввич целиком переоснастил ее английскими станками. Используя новейшее оборудование, высококачественный американский хлопок, импортные красители, он сумел поставить производство таким образом, что оно соответствовало высоким мировым стандартам. Это была одна из самых прибыльных российских компаний, дававшая ежегодно несколько миллионов рублей чистого дохода. Морозов проявил огромную энергию для улучшения производства: приглашал опытных и знающих дело мастеров-англичан и русских инженеров, на свои средства отправлял молодых инженеров на обучение за границу. Село Никольское (ныне это город Орехово-Зуево) напоминало, по словам современников, «удельное княжество Морозовых ». Большинство построек здесь были сделаны Морозовыми, а все 15-тысячное население работало на их предприятиях и всецело зависело от них. Даже полиция содержалась за счет Морозовых.

Для своих рабочих и мастеров Тимофей Саввич был грозным и жестоким хозяином. Он ввел иезуитскую систему штрафов за малейшее нарушение или отступление от установленного регламента. Даже самые примерные рабочие теряли на штрафах до 15% заработка, у остальных вообще не хватало денег на жизнь. Не случайно именно на Зуевской мануфактуре в 1885 г. произошла первая в России организованная стачка рабочих . Последовавший за ней суд, вскрывший страшные злоупотребления хозяев, оказался роковым для Морозова: он отошел от дел, заболел и в 1889 г. умер. Руководство делами перешло к его сыну Савве Тимофеевичу , которого не без основания считают самой яркой и противоречивой фигурой в мире русского предпринимательства тех лет.

Детские и юношеские годы, учеба и женитьба Саввы Морозова

Савва Морозов родился 15 февраля (по новому стилю) 1862 года. Его детские и юношеские годы прошли в Москве в родительском особняке, расположенном в Большом Трехсвятском переулке. Свобода детей в доме ограничивалась молельней и садом, за пределы которого их не пускала вышколенная прислуга. Отца он видел редко, мать, казалось ему, отдавала предпочтение другим детям. Впервые родители проявили к нему интерес, когда Савва был уже подростком: домашние учителя объявили Тимофею Саввичу и Марии Федоровне , что больше ничему Савву научить не могут - мальчик проявляет недюжинные способности к точным наукам и нуждается в серьезном образовании. По окончании в 1881 году гимназии Савва поступил на физико-математический факультет Московского университета, а, прослушав курс, в 1885 году уехал в Англию. В Кембридже Савва Тимофеевич успешно и глубоко изучал химию, собирался защищать здесь диссертацию, но необходимость возглавить семейное дело заставила его вернуться в Россию.

Руководство Саввой Морозовым Никольской мануфактурой

После стачки 1885 года здоровье отца Саввы Морозова стало ухудшаться, и он фактически отошел от дел. По инициативе матери Саввы Тимофеича - Марии Федоровны , из родственников было создано паевое товарищество, техническим директором которого и стал 25-летний талантливый инженер Савва Тимофеевич Морозов , с удовольствием взявшийся за управление мануфактурой.
Став руководителем Никольской мануфактуры , Савва Морозов поспешил уничтожить наиболее вопиющие притеснительные меры, введенные отцом. Он отменил штрафы, построил для рабочих много новых казарм, образцово поставил медицинское обслуживание. Все эти улучшения он провел на правах управляющего.

Однако в подлинном смысле хозяином мануфактуры он никогда не являлся, поскольку большая часть паев после смерти Тимофея Саввича перешли к матери Саввы Тимофеевича, Морозовой Марии Федоровне , женщине очень властной, с большим умом и самостоятельными взглядами. Обладая огромным капиталом, Мария Федоровна никогда не забывала о делах благотворительных, и по масштабам превзошла мужа. Например, в 1908 Мария Федоровна скупила и закрыла все печально известные ночлежные дома в районе Хитровки. На средства Морозовой были построены студенческое общежитие и корпус для лаборатории механической технологии волокнистых веществ Императорского Технического училища (ныне имени Баумана). Свое завещание М. Ф. Морозова составила в 1908, распределив состояние между детьми и внуками и выделив 930 тыс. руб. на благотворительные цели Она умерла в 1911 году в возрасте 80 лет, оставив после себя 29 млн 346 тыс. руб. чистого капитала и увеличив состояние мужа, доставшееся ей по наследству, почти в 5 раз.

Зинаида Григорьевна Зимина

Личная жизнь Саввы Морозова

Незадолго до окончания университета Савва известил родителей, что влюбился и собирается женится на разведенной жене своего близкого родственника, Зинаиде Григорьевне Зиминой . Его избранница была совершенно не похожа на покорных, наивных купеческих дочек, с которыми знакомили Савву родители. Это была сильная, обаятельная, страстная и тонко чувствующая женщина с острым умом. Несмотря на попытки родственников отговорить Савву от этого брака, свадьба все таки состоялась. А сразу после окончания университета молодожены отбыли в Англию. После возвращения в Россию для жены по проекту Ф. О. Шехтеля был построен дом на Спиридоновке (ныне Дом приемов МИД России), где на приемах бывал весь цвет тогдашней интеллигенции Москвы. Получить приглашение на прием от Зинаиды Григорьевны почитали за честь самые высокопоставленные лица города. Однако сам Морозов на этих приемах появлялся редко и чувствовал себя лишним. Тяжеловесный и неуклюжий, он не мог органично вписаться в высшее общество. Через несколько лет такой жизни Морозов постепенно охладел к своей супруге и не одобрял ее чрезмерно роскошного образа жизни.

Благотворительная деятельность Саввы Морозова

Громкую известность Савве Морозову принесла его благотворительная деятельность. Кроме того он был большой меценат, и многие культурные начинания тех лет происходили при участии его капиталов. Он, впрочем, имел здесь свои взгляды - давал деньги не всем и не без разбору. К примеру, на создававшийся при деятельном участии Цветаева Музей изящных искусств Морозов не пожертвовал ни копейки. Но зато, не считаясь ни с какими расходами, он поддерживал все, в чем предчувствовал важное влияние на отечественную культуру. В этом смысле показательно его отношение к Московскому художественному театру, в создании которого заслуга Морозова ничуть не меньше, чем Станиславского и Немировича-Данченко. На учреждение театра требовались значительные средства. Их не было ни у Станиславского, ни у Немировича-Данченко. Получив отказ от правительства, они стали обращаться к меценатам. Морозов с самого начала в 1898 г. дал на театр 10 тыс. рублей. В 1900 году, когда в деятельности труппы возникли большие осложнения, он выкупил все паи и один взялся финансировать текущие расходы. Его пожертвования стали для театра важнейшим источником средств. В течение трех лет он поддерживал театр на плаву, избавив его руководителей от изматывающих финансовых хлопот и дав им возможность всецело сосредоточиться на творческом процессе. По словам Станиславского, «он взял на себя всю хозяйственную часть, он вникал во все подробности и отдавал театру все свое свободное время». Морозов очень живо интересовался жизнью МХАТа, ходил на репетиции и предрек, «что этот театр сыграет решающую роль в развитии театрального искусства». Под его руководством было перестроено здание и создан новый зал на 1300 мест. Это строительство обошлось Морозову в 300 тыс. рублей, а общая сумма, издержанная им на МХАТ, приблизилась к полумиллиону.

Политическая деятельность Саввы Морозова

Савва Морозов с детьми

В начале XX в. Морозов стал живо интересоваться политикой. В его особняке происходили полулегальные заседания кадетов. Это, впрочем, было еще не удивительно, так как многие крупные промышленники тяготели в то время к конституционным демократам. Но Савва Морозов вскоре перестал удовлетворяться теми половинчатыми реформами, которые они собирались провести в России. Сам он имел гораздо более радикальные взгляды, что и привело его в конце концов к тесному общению с партией большевиков, придерживающейся самой крайней социалистической ориентации. Известно, что Морозов давал деньги на издание «Искры». На его средства были учреждены первые легальные большевистские газеты «Новая жизнь» в Петербурге и «Борьба» в Москве. Все это дало Витте право обвинить Морозова в том, что он «питал революцию своими миллионами» . Морозов делал даже больше: нелегально провозил типографские шрифты, прятал от полиции революционера Баумана и сам доставлял запрещенную литературу на свою фабрику.

Гибель Саввы Морозова

В феврале 1905 года, когда Савва Тимофеевич задумал провести на своей фабрике какие-то крайние преобразования, которые должны были дать рабочим право на часть получаемой прибыли, мать - Мария Федоровна отстранила его от управления. Кроме этого события 9 января 1905 года, вошедшие в историю как «Кровавое воскреснье » стали для него настоящим потрясением. Видимо, все эти обстоятельства стали причиной тяжелого нервного срыва. Морозов начал избегать людей, много времени проводил в уединении, не желая никого видеть. У него начались бессонница, внезапные приступы тоски и навязчивые страхи сумашедствия. А в морозовском роду - хотя это и умалчивалось - было немало потерявших рассудок. Созванный в апреле по настоянию жены и матери консилиум врачей констатировал, что у Саввы Тимофеевича наблюдается «тяжелое общее нервное расстройство», и рекомендовал направить его за границу. Морозов уехал вместе с женой в Канн и здесь в номере «Ройяль-Отеля» 13 мая 1905 года был найден мертвым .

Официальная версия гласила, что это самоубийство, но Зинаида Григорьевна в это не поверила. А сопровождавший в поездке супругов врач с удивлением отметил, что глаза покойного были закрыты, а руки - сложены на животе. У кровати лежал никелированный браунинг, окно в номере было распахнуто. Кроме этого, Зинаида Григорьевна утверждала, что видела в парке убегающего мужчину, но каннская полиция следствия проводить не стала. Впоследствии все попытки выяснить правду о гибели Морозова решительно пресекла его мать Мария Федоровна, якобы сказавшая:«Оставим все как есть. Скандала я не допущу».

В память об ушедшем сыне Мария Федоровна Морозова вместе с сыном Сергеем и дочерью Юлией выделила средства на строительство двух корпусов Старо-Екатерининской больницы, корпуса для нервных больных на 60 кроватей и корпуса родильного дома на 74 кровати (оба сохранились на территории МОНИКИ, бывшая Старо-Екатерининская больница).
Свой вклад в память о муже внесла и вдова Зинаида Григорьевна Морозова , которая построила в Пресненской части Москвы дом дешевых квартир им. Саввы Морозова, затратив на него 70 тыс. руб.
А спустя два года после гибели Саввы Морозова она вышла замуж за московского градоначальника Анатолия Рейнбота.

Фотокопии трех исторических документов, опубликованных Ю.Фельштинским:

Письмо Саввы Морозова пайщикам товарищества МХТ от 21 декабря 1904 года:

Записка, найденная у тела Саввы Морозова 26 мая 1905 года, заверенная российским консульством в Ницце:

Фрагмент письма Л.Б.Красина:

Кто и на что «спустил » морозовские миллионы

Что интересно: сами того не ведая, они стали спонсорами «Искры» и привили большевикам вкус к хорошей жизни.

Бунт против благодетеля

На момент революции 1917 г. Морозовым принадлежали в Москве 12 особняков, построенных модными архитекторами в новейшем стиле модерн. И, хотя легенды о миллионах каждого из Морозовых преувеличены, 52 предпринимателям из этого клана принадлежало в совокупности около 50 млн рублей.

По мнению Ирины Саввичны, правнучки самого известного из клана - Саввы Тимофеевича, фамилию её предки получили от единоверцев в честь боярыни Морозовой. Она, как известно, была предана старой вере, за что и поплатилась жизнью. Основатель сети мануфактур Савва Васильевич Морозов и все его наследники также были староверами. В семье соблюдали принципы домостроя, дети с двух лет имели постоянные обязанности. Во многом благодаря этому многие старообрядческие семьи, как и Морозовы, добились успехов в предпринимательстве и благотворительности.

Однако в 1885 г. Россию потрясло выступление рабочих Никольской мануфактуры, вошедшее в историю под названием Морозовской стачки (управлял

актриса МХТа Мария Андреева

Мануфактурой младший сын Саввы Васильевича - Тимофей). К столетию этого события мой коллега Вадим Марин, изучая газеты того времени, пришёл к выводу, что словом «стачка» неправомерно назвали экономическую забастовку. Так проводники советской идеологии стремились максимально отодвинуть в прошлое начало рабочего движения.

Побывав когда-то в Орехове-Зуеве, я осмотрел просторные «казармы для рабочих» (сегодня за них ипотеку пришлось бы выплачивать десятилетия), школу, больницу, магазины, богадельню для пожилых рабочих, не способных трудиться (сейчас это превосходное здание занимает пединститут). И именно здесь - бунт?

Исследования историка, профессора Российского университета дружбы народов Валерия Керова выявили новые аспекты стачки. Крутой по характеру Тимофей Саввич, несмотря на то что уже не единолично владел акционерным обществом, всё управление производством замкнул на себе - патриархальный характер взаимоотношений в среде староверов иного и не предполагал. Существовала система штрафов, налагаемых как за некачественную продукцию, так и за административные нарушения. При снижении расценок из-за общероссийского экономического кризиса 1880-x гг. это фактически закабаляло рабочих. Хозяйство так разрослось, что уследить за всем в одиночку уже не удавалось, и старшие мастера получили право самостоятельно налагать штрафы, чем порой и злоупотребляли. А в те времена люди уже ощутили вкус личной свободы, и общественное мнение их в этом поддерживало. Процветало народничество, забастовщиков защищали известные адвокаты. Общество осудило Тимофея Саввича, что стало ударом для человека, привыкшего считать себя отцом родным для рабочих. Они хотели всего и сразу, а фабрикант был уверен, что он и так делает для вчерашних крепостных многое. Несмотря на этот трагический инцидент, вся дальнейшая деятельность Морозовых была связана с заботой о людях.

Где изобрели матрёшку

Сергей и Савва, сыновья Тимофея Саввича, вкладывали деньги в искусство. Сергей перестроил купленный в Леонтьевском переулке дом, приспособив его под Музей кустарных промыслов и Фонд кредитования кооперативного движения (получивший имя С. Т. Морозова), в который пожертвовал 100 тыс. руб. На эти деньги были созданы объединение кустарей-лозоплетельщиков в Голицыне и Хотьковская артель резчиков.

Музей в Леонтьевском был вторым по посещаемости в Москве и приносил прибыль. Здесь художник Сергей Малютин и токарь Василий Звёздочкин изобрели матрёшку - деревянную разъёмную куклу, получившую название по самому популярному в России на рубеже столетий женскому имени Матрёна.

После революции всё отдавший Москве Сергей Тимофеевич ютился в нетопленом кабинете во флигеле созданного им музея, но крайняя нужда, голод и слабое здоровье вынудили его в 1925 г. уехать за рубеж. На базе Кустарного музея создали наркомат местной промышленности, НИИ художественной промышленности и Музей игрушки в Сергиевом Посаде.

Капиталист - спонсор революции?

Савва стал прототипом главного героя пьесы Горького «Егор Булычов и другие». Вложивший огромные средства и личную энергию в создание Художественного театра (Савва месяцами жил на стройке в каптёрке и сам налаживал электрооборудование), капиталист оказался спонсором социал-демократов.

Наталия Филаткина, автор монографического исследования о династии Морозовых, финансирование будущих революционеров объясняет просто: Савва Тимофеевич увлёкся актрисой Марией Андреевой, которая передавала полученные от него деньги через Горького (чьей гражданской женой была) Ленину на издание газеты «Искра». Она выкачала из фабриканта до 3 млн руб. да ещё получила от него страховой полис на сумму 100 тыс. руб.

Кстати, полис породил версию о причастности социал-демократов к смерти Саввы Тимофеевича: будто бы в последний день его жизни к миллионеру во французском городке Канны, где он лечился, напрашивался Леонид Красин, а жена Морозова Зинаида Григорьевна, услышав выстрел в кабинете мужа, заметила убегающего через окно человека.

Впрочем, по другим данным, это всё же было самоубийство. В 1912 г. в статье Власа Дорошевича, посвящённой 50-летию со дня рождения Саввы Морозова, об убийстве не говорится. Его внук, тоже Савва Тимофеевич, также считал, что дед покончил с собой.

Сибарит Ильич

Зинаида Григорьевна, вдова Саввы Тимофеевича, оправившись от удара, приумножила семейные капиталы. Через несколько лет, выйдя замуж за московского генерал-губернатора А. Рейнбота, она купила особняк на Спиридоновке, по-строенный Фёдором Шехтелем. Этот шедевр стиля модерн сохранил до наших дней богатство архитектуры и оформление интерьеров.

Огромные богатства Зинаиды Григорьевны позволили ей владеть и загородной усадьбой Горки (больше известной как Горки Ленинские) с огромным парком, ягодником, огородом и оранжереей, в которой произрастали хризантемы, гелиотропы, розы, орхидеи, гортензии. Кстати, усадьба эта была реконструирована тем же Шехтелем.

Несмотря на то что средства позволяли вдове Саввы Тимофеевича покинуть Россию после победы большевиков, она не воспользовалась этой возможностью и первое время оставалась в Горках, получив от новой власти удостоверение о том, что принадлежащий ей дом со всей художественно-исторической обстановкой находится под охраной государства. В первые годы после победы революции Зинаида Григорьевна жила на деньги, поступавшие от продажи билетов в «Морозовскую ложу» Художественного театра, а Станиславский даже выдал ей справку сотрудницы МХТ.

Впрочем, игры в демократию скоро закончились, и в 1918 г. Зинаиду Григорьевну выгнали из усадьбы. Возможно, потому, что Горки приглянулись лидеру новой власти Владимиру Ульянову-Ленину - в них он провёл последние годы жизни. Там были горячая вода и телефон (большая редкость для тех лет), отдельный кухонный дом, откуда еду в столовую носили через подземный ход, гараж и ванная комната… Благодаря этой прихоти Ильича мы сегодня можем посетить Государственный исторический музей-заповедник «Горки Ленинские», увидеть мало изменившийся дом Морозовой и даже принять участие в специальной экскурсии, посвящённой русской усадьбе.

А Зинаиде Григорьевне пришлось снимать дачу в посёлке Ильинском по Казанской железной дороге, где она и окончила свои дни.

Из множества подмосковных усадеб, принадлежавших клану Морозовых, до наших дней в хорошем состоянии дошла ещё одна - в посёлке Крюково. Нынешний пансионат «Морозовка» прежде был одной из дач Сталина. Говорят, такой выбор вождя народов объяснялся тем, что на территории усадьбы есть источник с ключевой водой, а Сталин употреблял только родниковую воду. И сегодня к столу отдыхающих подают бутилированную воду «Морозовка». Бывший владелец крюковской усадьбы использовал в качестве барского дома павильон, перевезённый с парижской выставки.
(Привожу лишь отрывок из Статьи в ЧиП С.36-37, №8/99 )

На следующий день после казни Каляева в Шлиссельбургской крепости обе столицы Российской империи облетела весть о самоубийстве Саввы Тимофеевича; Это известие вызвало обвал финансового рынка в России. Такое развитие событий толкнуло Николая II на отчаянный шаг - расследование факта самоубийства С. Т. Морозова, которое было поручено контрразведчику, полковнику Сергею Николаевичу Свирскому.

Восстание на броненосце «Потёмкин» на время отодвинуло решение морозовского вопроса, и только 2 сентября Свирский осмелился напомнить царю о себе и о своём расследовании.

В настоящий момент на основе собранных данных мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть факта самоубийства Саввы Морозова,- докладывал он Николаю II.- Протокол о самоубийстве Морозова был составлен французской криминальной полицией со слов лица, пожелавшего остаться неизвестным... фото трупа отсутствует, свидетельства о смерти тоже нет... Металлический гроб с неким телом был доставлен в Москву через Ревель на борту яхты «Ева Юханссон», приписанной к гельсингфорскому яхт-клубу троюродным братом Саввы купцом 3-й гильдии Нижегородской губернии Фомой Пантелеевичем Морозовым. При отпевании гроб не вскрывался и был закопан на Рогожском кладбище без вскрытия. По правилам русской православной церкви самоубийц принято хоронить за оградой кладбищ; в данном случае твёрдое правило было нарушено, значит, в гробу находилось тело кого угодно, но только не самоубийцы. По своему вероисповеданию Савва Морозов, как, впрочем, и весь клан Морозовых, был старообрядцем, а среди них самоубийство всегда считалось и считается по сей день самым страшным, а главное, непростительным грехом. Самоубийство влечёт за собой отречение от веры и церкви, от семьи и детей... Если принять на веру версию о том, что Савва всё-таки застрелился, тогда становится непонятным, почему гроб с его телом отпевался в полном соответствии с церковными обрядами и канонами, почему вся семья принимала в погребении самое живое участие.

В соответствии с завещанием Саввы Морозова его останки должны были быть погребены по старообрядческим правилам на Малоохтенском кладбище в Петербурге, что, однако, не было исполнено. Все его счета, включая заграничные, целиком завещаны тому же Фоме Морозову, а не жене, детям или родному брату Сергею, что, согласитесь, очень необычно и подозрительно. И, наконец, кое-что о загадочном Фоме, троюродном брате Саввы Тимофеевича, купце 3-й гильдии Ардатовского уезда Нижегородской губернии. С раннего детства Фома и Савва были очень похожи друг на друга. С годами это сходство не пропало, и на Нижегородской ярмарке, где Савва председательствовал в биржевом комитете, Фома нередко подменял его, слегка остригаясь и надевая модные костюмы брата. В финансовых делах Фома не был новичком: ему принадлежала брокерская фирма на той же Нижегородской ярмарке...

Гроб с телом Саввы привёз в Москву не его племянник Карпов, посланный семьёй в Канн, а именно Фома, причем привёз его не из Канн, а из Гельсингфорса, где гроб, собственно, и был приобретён у похоронной конторы «Улоф Свенсон и К о ».

Самое любопытное: на деревенском кладбище близ местечка Лахти нами обнаружена могила... Фомы Морозова, скончавшегося в 1903 году от объедения в лютеранском лазарете Марии Магдалины в Гельсингфорсе. Могила недавно вскрывалась. Но доказать подмену Саввы Морозова на Фому Морозова мы не имеем возможности, не располагая отпечатками пальцев их обоих. Доказать, что Фома Морозов, привезший в Москву гроб Саввы, и Фома Морозов, скончавшийся в Гельсингфорсе,- одно лицо, невозможно, так как все необходимые для опознания документы нам недоступны. Факт покупки металлического гроба в Гельсингфорсе Морозовыми не отрицается и не сбывается - мол, где купили подешевле, оттуда и привезли. Есть основания утверждать, что тело было помещено * гроб в Ревеле, но ни доказать, на опровергнуть этого невозможно. Что же касается странностей завещания, то Морозовы объясняют их просто: Савва считал, что семье будет достаточно акций и недвижимости, а из всей дальней родим он больше всех жалел Фому,

Семейное захоронение купцов Морозовых

Которому и завещал свои главные капиталы. Вот и всё...

Как прореагировал император на доклад Свирского, мы не знаем. Но о том, что произошло дальше, мне известно со слов моего родного деда Никиты Степановича Морозова, совладельца брокерской конторы Фомы Морозова. Хотя компаньон деда умер в 1903 году, факт его смерти не афишировался, его паспорта продолжали иметь юридическую силу, а контора на Нижегородской ярмарке продолжала свою бурную деятельность как ни в чём не бывало до самой революции 1917 года. С 1905 года она выполняла самые пикантные и странные поручения Саввы Тимофеевича Морозова, жившего по документам своего умершего троюродного брата до самой своей кончины. От старообрядцев я много раз слышал о том, что на Малоохтенском старообрядческом кладбище до октября 1967 года была могила с большим крестом и доской, надпись на которой свидетельствовала, что здесь 14 октября 1929 года захоронено тело Саввы Морозова. Крест этот был снесён в канун 50-летия Великого Октября по распоряжению одного из секретарей Ленинградского обкома КПСС. В 1990 году мне поведал об этом «по страшному секрету» другой секретарь того же обкома...

ОТ РЕДАКЦИИ

Свои знаменитый очерк о Морозове Горький завершил так: «После смерти Саввы Морозова среди рабочих его фабрики возникла легенда: Савва не помер, вместо него похоронили другого, а он «отказался от богатства и тайно ходит по фабрикам, поучая рабочих уму-разуму». Легенда эта жила долго, вплоть до революции...»

Похоже, классик пролетарской литературы о чём-то догадывался. Ведь, написав свой очерк в 1919 году, когда в его распоряжении находились практически неограниченные возможности для публикации своих писаний, он почему-то не обнародовал его, и очерк напечатали только после смерти писателя. Не исключено, что от публикации его удержала мысль; Савва Морозов действительно жив. Не исключено также, что Горький знал кое-что и о той роли, которую сыграл непостижимо похожий на Савву Фома Морозов в подготовке революционных событий 1917 года...

Известный меценат, капиталист, который помогал большевикам, скончался 110 лет назад

Это произошло 26 мая 1905 года на Лазурном берегу, уже тогда модном месте отдыха богемы и толстосумов со всего света. В Каннах, в номере фешенебельной гостиницы «Рояль-отель», был найден мертвым один из богатейших людей России - Савва Тимофеевич Морозов. Он умер от пистолетного выстрела в грудь. Самоубийство, гласила официальная версия. Однако многие сразу же в ней усомнились. Говорили, что накануне ничто не предвещало трагической развязки: Морозов собирался в казино и был в нормальном состоянии духа…

Савва Морозов родился в Москве в очень богатой старообрядческой купеческой семье, жившей по строгим законам. В доме не пользовались электрическим освещением, считая его бесовской силой, не читали газет и журналов. За плохие успехи в учебе детей нещадно драли.

Савва Морозов получил превосходное образование, окончил 4-ю московскую гимназию, учился на физико-математическом факультете Московского университета, а в 1885 году его отправили в Англию, в Кембридж, где он изучал химию, работал над диссертацией и одновременно знакомился с организацией текстильного дела на английских фабриках. Когда отец заболел, Савва вернулся в Россию и возглавил его предприятия: товарищество Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и К», а также Трехгорное пивоваренное товарищество в Москве.

Когда подрос, стал внешностью напоминать татарского мурзу - плотный, низкорослый, с умными, чуть раскосыми глазами и широким, упрямым лбом.

В деловых кругах о нем с уважением говорили: «Широко ведет дело! Однако из расчета не выходит, вот что удивительно!».

Его мать Мария Федоровна имела личный капитал в 16 миллионов рублей, а к моменту смерти сумела его удвоить. Это были фантастические по тем временам деньги. По нынешним временам - верхние строчки в списке богатеев по версии журнала «Форбс».

Купец Морозов был принят в высшем свете, пользовался расположением премьер-министра Витте и даже удостоился чести быть принятым самим Николаем II. За «полезную деятельность и особые труды по ведомству министерства финансов» был награжден орденом Св. Анны 3-й степени, а позднее - еще и орденом Св. Анны 2-й степени.

Но, несмотря на несметное богатство, сам Морозов был скромен и непритязателен в быту, носил сапоги с заплатками, как старообрядец, водку не пил, а вино разбавлял водой. Нередко отличался весьма оригинальными поступками. Как-то рано утром он остановился в трактире. Желая угодить богатому посетителю, трактирщик предложил ему шампанского. В ответ Морозов велел принести ведро шампанского и послал напоить лошадь. Работник тщетно пытался заставить лошадь выпить. «Вот видишь, даже лошадь с утра шампанского не пьет, а ты мне суешь!», — сказал трактирщику Савва Тимофеевич.

Сегодня бы его назвали «прогрессивным предпринимателем»: он заботился о своих рабочих. Построил для них новые казармы, наладил медицинское обслуживание, для престарелых открыл богадельню, устроил парк для народных гуляний, создал библиотеки. При этом постоянно расширял производство, внедрял самые передовые технологии. В Пермской губернии построил заводы и наладил там выпуск уксусной кислоты, древесного и метилового спирта, ацетона, денатурата, древесного угля и соли уксусной кислоты. Все это использовалось в текстильной промышленности.

Прославился он как щедрый меценат. Жертвовал большие деньги на строительство приютов и больниц, был горячим поклонником знаменитого Московского художественного театра, регулярно вносил пожертвования на строительство и развитие МХТ, лично заведовал его финансовой частью. Под его руководством было перестроено здание театра и создан новый зал на 1300 мест. На значке к 10-летию МХТ было изображение трех его основателей - Станиславского, Немировича-Данченко и Морозова.

«Этому замечательному человеку суждено было сыграть в нашем театре важную и прекрасную роль мецената, умеющего не только приносить материальные жертвы искусству, но и служить ему со всей преданностью, без самолюбия, без ложной амбиции, личной выгоды», - так отозвался о нем Станиславский.

Бурные политические события в России начала ХХ века не обошли его стороной.

Он неожиданно сблизился с большевиками - теми, кто открыто объявил, что хотят уничтожить капиталистов и фабрикантов как класс. На деньги Морозова издавалась ленинская «Искра», были учреждены первые легальные большевистские газеты «Новая жизнь» в Петербурге и «Борьба» в Москве, и даже проводились съезды РСДРП.

Морозов нелегально провозил на свою фабрику запрещенную литературу и типографские шрифты, в 1905 году прятал от полиции одного из лидеров большевиков Николая Баумана. Много давал денег политическому «Красному Кресту» на устройство побегов из ссылки, на литературу для местных организаций и в помощь тем, кто был причастен к партийной работе большевиков. Дружил с «буревестником революции» Максимом Горьким.

Став покровителем Художественного театра, Морозов сделался поклонником Марии Андреевой, как говорили, самой красивой актрисы русской сцены. Завязался бурный роман, Морозов преклонялся перед ее талантом. Натура страстная и увлекающаяся, Морозов вел себя по отношению к ней как мальчишка, мчался исполнять любое ее желание.

Однако Андреева была женщина истеричная, склонная к авантюрам и приключениям. Она была связана с большевиками и добывала для них деньги. Товарищ «Феномен», как с гордостью называл ее Ленин, сумела «раскрутить на бабки», как сказали бы сегодня, и богача Морозова. Но тут Андреева неожиданно увлеклась Горьким.

Это стало для Саввы Тимофеевича сильным ударом. Морозов не смог, конечно, противостоять популярнейшему тогда в России писателю и сопернику, отношения между ними испортились. «Экий омерзительный человек, в самом деле! - в сердцах однажды воскликнул Савва Тимофеевич, имея в виду «Буревестника революции». - Зачем он представляется босяком, когда все вокруг отлично знают, что его дед был богатым купцом второй гильдии и оставил семье большое наследство?».

Однако даже после того, как Андреева и Горький стали жить вместе, Морозов все равно о Марии Федоровне нежно заботился. Когда она на гастролях в Риге попала в больницу с перитонитом и была на волосок от смерти, ухаживал за ней именно Морозов.

Вскоре у миллионера начались проблемы в деловой сфере. Когда Морозов задумал дать рабочим право на часть получаемой прибыли, его мать тут же решительно отстранила сына от управления капиталами. А после того, как 9 января 1905 года в Петербурге была расстреляна демонстрация, направлявшаяся к Зимнему дворцу с петицией, Савва Тимофеевич испытал сильное нервное потрясение, ему стало ясно, чем грозят стране революционные перемены. В результате он совсем отошел от дел, затосковал и впал в тяжелую депрессию. Горький в своей статье о Морозове писал: тот признавался ему, что боится сойти с ума.

По Москве поползли слухи о его безумии. Савва Тимофеевич начал избегать людей, много времени проводил в полном уединении, не желая никого видеть. Консилиум врачей поставил диагноз: тяжелое нервное расстройство, выражавшееся в чрезмерном возбуждении, беспокойстве, бессоннице. Врачи рекомендовали направить Морозова для лечения за границу.

И вот, в сопровождении жены Зинаиды Григорьевны, Савва Тимофеевич уехал в Канны…

Незадолго до этого Морозов перестал помогать большевикам. Однако такой поворот дел явно не устраивал революционеров, которые вовсе не хотели терять «дойную корову». Здесь и произошло загадочное.

Незадолго до смерти Морозов вдруг застраховал свою жизнь на 100 тысяч рублей «на предъявителя». По сути, это был смертный приговор самому себе, подписанный собственной рукой.

Что или кто вынудил Савву поступить таким странным образом, осталось загадкой. Страховой полис он вручил Марии Андреевой. Значительная часть этих средств была передана затем товарищем «Феноменом» в фонд большевистской партии.

Кончилось же все так, как можно было предположить. В мае в апартаментах в Каннах Морозова прогремел выстрел. Зинаида Григорьевна вбежала в комнату мужа и обнаружила его с простреленным сердцем. Через распахнутое окно она заметила убегающего человека в плаще и шляпе. Рядом с телом убитого полиция нашла записку, в которой тот просил никого не винить в его смерти. Личный врач Морозова с удивлением отметил, что руки убитого были аккуратно сложены на животе, а глаза кем-то закрыты. Жена же заявила, что она не закрывала покойному мужу глаза.

Однако подлинные обстоятельства смерти Саввы Морозова открылись лишь спустя несколько десятилетий, когда его родственники смогли говорить о трагедии без страха за собственную жизнь. Сама Зинаида Григорьевна не сразу сообщила полиции об убегавшем незнакомце. Вероятно, Морозова опасалась за своих детей. Она была уверена, что в смерти Саввы был виновен Красин, на протяжении многих лет это была семейная тайна, о которой было принято говорить только шепотом.

Кто же такой был этот Красин, которого некоторые историки и в самом деле считают организатором убийства Саввы Морозова? Инженер по образованию, Леонид Борисович Красин, которого Морозов назначил в 1904 году руководить строительством своей электростанции, был загадочной личностью. Он хорошо разбирался не только в электричестве, но и в изготовлении взрывных устройств, возглавляя Боевую техническую группу большевиков. В Москве, в квартире Горького, была оборудована мастерская Красина, которую охраняли грузинские головорезы легендарного Камо. Именно здесь были изготовлены бомбы, взорвавшиеся в резиденции Столыпина в августе 1906 года. «Красин мечтал создать портативную бомбу величиной с грецкий орех», - вспоминал Троцкий. Красин также лично организовывал бандитские налеты на банковские экипажи с целью захвата денег. Боевые заслуги «инженера» были высоко оценены соратниками, и его назначили казначеем ЦК.

Есть в биографии товарища Красина и уже совершенно зловещие детали. Так, он верил в грядущее воскрешение покойников, прежде всего, великих исторических личностей, полагая, что решающую роль в этом должны будут сыграть достижения науки и техники. Неслучайно именно Красин был одним из инициаторов сохранения тела Ленина и возведения мавзолея на Красной площади.

Зинаида Григорьевна до конца своей жизни не верила в самоубийство мужа. Но, по настоянию матери погибшего, была все-таки принята официальная версия: самоубийство на почве нервного срыва. «Оставим все, как есть, - решила она. - Скандала я не допущу».

Есть еще и невероятная версия о том, будто смерть Морозова в Каннах вообще была инсценировкой. Было известно, что купец никогда не владел оружием и обращаться с ним не умел. В гостинице «Рояль-отель» он зарегистрирован не был, во всяком случае, в журнале гостей его подписи не оказалось.

Тело покойного официально не вскрывали, однако у французской полиции на следующий день уже имелась пуля, извлеченная из тела. При этом она не совпадала с калибром револьвера, обнаруженного в номере. Отпечатков пальцев на оружии обнаружено не было.

Записка тоже была написана не Морозовым. Вопреки правилам, установленным во французской криминальной полиции, ни место гибели, ни тело сфотографированы не были, не было даже описания места происшествия…

В Москве гроб, прибывший из Канн, не вскрывался. Из Канн тело перевозилось в гробу из мореного дуба, запаянном в цинк, который был положен в деревянный ящик. На кладбище тело было доставлено в гробу из красного дерева крытом лаком. При выгрузке из поезда деревянный ящик с гробом Морозова несло всего двое рабочих, ящик был очень легким и небольшим. Это и породило слухи о том, будто смерть Морозова в Каннах была, на самом деле, инсценировкой. Однако зачем и почему это могло быть сделано, и где потом оказался сам Савва Тимофеевич, неизвестно…

И после смерти Савва Морозов не сразу обрел покой. По христианским канонам самоубийство страшный грех, самоубийцу нельзя отпевать в церкви и хоронить по церковным обрядам. Морозовский клан, используя деньги и связи, начал добиваться разрешения на похороны в России, ссылаясь на то, что это было самоубийство в состоянии аффекта. В конце концов, разрешение было получено, Морозова похоронили на Рогожском кладбище.

Мораль этой загадочной истории? Видимо, прежде всего, в том, что не в деньгах счастье. Савве Тимофеевичу было всего 44 года, и у него было в жизни все, о чем только могли мечтать многие - богатство, громадное дело, таланты. Однако, оказавшись в цепких руках авантюристов, ловко вымогавших у него деньги, и сам увлекшись революционной химерой, в чем потом разочаровался, он неизбежно пришел к трагическому финалу.

Специально для «Столетия»