Предлагаем вам подборку любопытных фактов. Воздушные бои над Сталинградом

Внук Троцкого

Гражданин Мексики Эстебан Волков - внук российского революционера, одного из организаторов Красной Армии Льва Троцкого. Был очевидцем нападения сталинского агента Рамона Меркадера на своего деда. Волков хранит память о знаменитом родственнике, он стал директором дома-музея в Койокане жилом районе Мехико, где в 1940 году был убит Троцкий.

Предполагаемый внук Берии

Житель Челябинской области Игорь Лопатченко выяснил, что его отец Эскандер Гарибов был внебрачным сыном Лаврентия Берии. Лаврентий Павлович в конце 40-х годов прошлого столетия приезжал с инспекционной поездкой в Озерск. Здесь начинал строиться НПО «Маяк» по утилизации отработанного ядерного топлива. У партийного деятеля от одной из заключенных, которая работала на строительстве предприятия, родился ребенок... Чтобы доказать свое родство, Игорь Лопатченко сдал кровь на ДНК. Однако законные наследники Берия отказываются пройти экспертизу.

Внучка Ягоды

Виктория Генриховна Авербах-Комарицына из Ангарска - внучка сталинского наркома внутренних дел СССР Генриха Ягоды. Известно, что именно при Ягоде в СССР начались массовые репресии. Потом в кровавую « мясорубку» попал сам нарком и его сын - отец Виктории Генриховны. Авербах-Комарицина всегда с теплотой отзывалась об отце и деде, которых расстрелял Сталин. Большую часть жизни она прожила в Сибири в Ангарске.

Внук Молотова

Российский историк и политолог Вячеслав Никонов приходится внуком министру иностранных дел СССР, ближайшему соратнику Сталина Вячеславу Молотову. Его карьера сложилась блестяще. В 1997-2001 годах Вячеслав Никонов был членом политического консультативного Совета при Президенте РФ, Комиссии по правам человека, экспертного совета Комиссии по противодействию политическому экстремизму. C 2011 года он депутат Госдумы от «Единой России», член комитета по бюджету и налогам.

Внук Жукова

Егор Жуков - внук маршала Победы Георгия Жукова. По его словам, быть внуком прославленного полководца - это как носить у себя за плечами огромный портрет деда. Егор не скрывает, что с фамилией Жуков ему иногда проще находить контакты и общаться с людьми. Но это было и поводом предъявлять к нему повышенные требования . Сегодня 36-летний Егор возглавл яет Фонд электронной демократии.

Внучка Василевского и Жукова

У Татьяны Василевской двойное родство со знаменитыми сталинскими полководцами, она внучка Александра Василевского и Георгия Жукова. Мама Татьяны Эра Георгиевна приходится дочерью первому, а ее папа Юрий Александрович – сыном второму. В 2015 году Татьяна приезжала на открытие памятника Александру Василевскому в Южно-Сахалинске.

Внук Луначарского

Президент федерации футбола инвалидов России Георгий Луначарский - внук первого наркома просвещения Анатолия Луначарского. Его мать Галина родилась после романа деда и 16-летней балерины. Потом ее девочкой забрали у матери, сказав той, что малышка умерла. О своем родстве с наркомом просвещения Георгий Луначарский узнал только в 50 лет.

Внук Микояна

Внуку председателя Президиума Верховного Совета СССР Анастаса Микояна Стасу Намину судьба уготовила блестящую музыкальную карьеру. В 70-е годы прошлого века песни вокально-инструментального ансамбля « Цветы» , которым руководил Намин, покорили сердца всех советских людей. Группа радует россиян своим творчеством и по сей день. Внук Анастаса Микояна также прославился как организатор крупнейших международных и межгосударственных фестивалей культуры в стране и в мире.

Внук Орджоникидзе

Известный советский и российский дипломат член Общественной палаты РФ Сергей Орджоникидзе - внук наркома тяжелой промышленности СССР Григория (Серго) Орджоникидзе. Имеет ранг Чрезвычайного и полномочного посла. Был заместителем начальника Международно-правового управления МИД СССР, заместителем постоянного представителя СССР и России при ООН в Нью-Йорке, директором Департамента международных организаций МИД, заместителем министра иностранных дел РФ , затем заместителем генерального секретаря ООН.

Внучка Андропова

Внучка председателя КГБ СССР и Генсека КПСС Юрия Андропова Татьяна Игоревна Андропова, живет в США. Преподавала хореографию в Майами. Там же, в США, живет и её брат Константин Игоревич Андропов.

Внук Косыгина

Доктор физико-математических наук профессор Алексей Гвишиани приходится внуком председателю Совета министров СССР Алексею Косыгину. С 1978 года Гвишиани работал в Институте физики Земли им. О. Ю. Шмидта РАН, пройдя путь от научного сотрудника до заместителя директора института. В 1883 году защитил докторскую диссертацию по специальности «геофизика». В 2006 году был избран членом-корреспондентом Российской академии наук по специальности «геоинформатика».

Внук Громыко

Директор Института Европы РАН, руководитель Центра британских исследований Алексей Громыко - родной внук министра иностранных дел СССР, председателя Президиума Верховного Совета СССР Андрея Громыко. Преподаёт в МГИМО. Проводит на кафедре истории внешней политики стран Европы и Америки спецкурс на тему «Партийно-политическая система Великобритании в XX веке».

Внучка Литвинова

Российский и британский журналист Мария Слоним является внучкой наркома иностранных дел СССР Максима Литвинова. Родилась в семье скульптора Ильи Львовоча Слонима и Татьяны Литвиновой - дочери Максима Литвинова и англичанки Айви Лоу. В 1974 году уехала из СССР. Непродолжительное время жила в США. Затем переехала в Англию, где жила её бабушка. Работала на русской службе ВВС. В конце 1980-х работала корреспондентом BBC в Москве. В 2015 году решила снова уехать из России.

Внучка Поскребышева

Александра Поскребышева, внучка заведующего сталинского секретариата Александра Николаевича Поскребышева, выбрала медицинскую стезю. Она работает в РНИМУ им. Н. И. Пирогова на кафедре факультетской терапии. Кандидат медицинских наук, доцент. Александра Сергеевна - открытый жизнерадостнвй человек, пользуется большим уваженим среди коллег.

Дети Кремля» (Лариса Васильева)

Персонажи одной из книг сатирика Фазиля Искандера разговаривают о том, почему Анастас Микоян в какой-то трудный момент не помог Армении.

А он своими сыновьями занят.

Один из этих сыновей, Вано Анастасович, как прочел это - слышать не хочет про писателя Искандера, хотя прежде любил.

Меня резануло! Что он знает о Микояне и его сыновьях?

В самом деле, что известно о пятерке кремлевских мальчиков, для которых Кремль то же самое, что для всех остальных детей мира двор дома, где они знают каждую выбоину под пятой? И почему я лишь теперь в новом издании заговорила о сыновьях Микояна? Да потому, что ожидала от троих - Степана, Вано, Серго - их собственных книг или хотя бы общей книги о себе и семье. Не дождавшись, пошла на поиски.

Явственно представляю себе картину: грузно-внушительный правительственный черный автомобиль неуверенно и стеснительно тормозит за углом школьного здания и на его обычно самодостаточной «физиономии» страх - как бы кто не заметил, что он подвозит детей в школу. Дверь открывается, и… «мы, вся пятерня микоянчиков, бежим на занятия», - вспоминает Вано Анастасович.

С сыновьями Микояна всегда была путаница. Никто из мало знающих эту семью, но что-то где-то слышавших, не мог точно сказать, сколько их у Анастаса Ивановича и кем кто из них стал. Чтобы прояснить путаницу, перечисляю по порядку.

Степан, 1922 года рождения, летчик-испытатель. Ушел на фронт добровольцем, был сбит в бою, ранен. Заслуженный летчик Советского Союза, генерал-лейтенант. Живет в Москве. Работает в г. Жуковском.

Владимир, 1924 года рождения, летчик-истребитель. Ушел на фронт добровольцем. За три месяца до фронта работал в авиаинспекции, облетал самолеты и наши, и «мессершмиты». В 1942 году был сбит в бою и пропал без вести.

Алексей, 1926 года рождения, ушел добровольцем на фронт, летчик. Боевой генерал-лейтенант, командир полка, дивизии, корпуса, округа.

Вано, 1929 года рождения, авиаконструктор, сорок шесть лет работает в КБ имени Микояна, в последние годы - заместитель главного конструктора.

Серго, 1931 года рождения, окончил институт международных отношений, специалист по странам Латинской Америки.

Этот список требует некоторых подробностей. В кремлевских семьях, особенно кавказского происхождения, в 20-х годах с особым уважением относились к памяти двадцати шести бакинских комиссаров, расстрелянных англичанами в 1918 году в песчаной степи Туркменистана. В знаменитой «Балладе о двадцати шести» Сергея Есенина есть строки:

То не ветер шумит,

Не туман.

Слышишь, как говорит

«Джапаридзе,

Илья ослеп,

Посмотри:

У рабочих хлеб.

Нефть - как черная

Кровь земли.

Паровозы кругом…

Корабли…

И во все корабли,

Вбита красная наша

Имена бакинских комиссаров ожили в семье Анастаса Микояна в именах его троих сыновей.

Степан - назван в честь Степана Шаумяна.

Алексей - в честь Джапаридзе, которого все называли Алешей.

Вано - в честь Ивана Фиолетова, которого на Кавказе называли Вано.

Серго - назван в честь Серго Орджоникидзе, тоже одного из бакинских комиссаров, но не попавшего под выстрелы 1918 года, а пустившего себе пулю в лоб спустя почти двадцать лет.

Владимир Микоян был назван в честь Ленина.

Обращает на себя внимание одна деталь: Вано Микоян работает в КБ имени Микояна. Своего имени или отца? Ни то, ни другое.

КБ было создано Артемом Ивановичем Микояном, родным братом нашего отца. Так как отец почти не бывал дома, нас воспитывали мама, дядя Артем и дядя Гайк Туманян, родной брат мамы, разведчик, работавший с Зорге и прошедший сталинские лагеря. Они втроем строили нашу семью. Я с детства что-то всегда изобретал, и меня тянуло к дяде, - говорит Вано Анастасович. - У брата Алеши были командирские навыки, он командовал мной, потому что больше было некем. Мы ссорились, я прятался от него в уборную, он быстро остывал, и ссора сходила на нет.

Братья Микояны Степан и Вано, вспоминая своего погибшего брата Владимира, рассказывают, что он готовился к отправке на передовую, а его все не отправляли. Поинтересовался - почему? Объяснили: не включили в список полка, потому что он - сын Микояна. Владимир пришел домой и сказал отцу:

Я проклинаю свою фамилию!

Отец взглянул исподлобья:

Иди, воюй!

После того как Владимир пропал без вести и не осталось никакой надежды, на фронт добровольцем из девятого класса ушел еще один летчик - Алексей Микоян. На фюзеляже своего самолета он крупно вывел буквы: ВЛТ, что означало: Володя, Леня, Тима. Он мстил за брата Владимира и его погибших друзей - Леонида Хрущева и Тимура Фрунзе.

Пять пальцев разжатой руки. Пять жизней, рожденных одной семьей. Пятеро оперившихся птенцов вылетели из кремлевского гнезда в небо. И хоть младший, Серго, избрал себе другую профессию, но и он - в небо - Латинской Америки обычно достигают на самолете. Наверно, родись Серго чуть раньше, и он стал бы летчиком, но в конце сороковых, когда война исчерпала страсть молодежи летать, а явление союзников и заграничные фильмы поворотили взоры молодежи к Западу, возникла новая мода - институт международных отношений. С небольшими поправками - мода эта жива по сей день.

Микояновская фамилия ничем себя не опозорила, - говорит Вано Анастасович, сердясь на фразу из произведения Искандера.

Однако в сороковых случилось событие, которое дало право обществу считать, что именно Вано и Серго Микояны опозорили имя своего отца.

Рассказывая об Ашхен Микоян в книге «Кремлевские жены», я коснулась странной истории, которой дала бы название:

Драма на Каменном мосту

В нашем классе, - вспоминает Вано Микоян, - учился Володя Шахурин, сын наркома авиационной промышленности. Он был вообще какой-то сдвинутый. В эвакуации в Куйбышеве этот мальчик куда-то вдруг пропал, он увел с собой девочку, и их долго не могли найти. Потом, когда в нашем классе появилась Нина Уманская, Володя влюбился в нее. Он узнал, что она уезжает с родителями в Мексику, куда ее отец был назначен послом, и сказал: «Я ее туда не пущу».

Никто не обратил внимания на эти слова.

В 1943 году Москва была полна трофеями: немецкие кресты, ордена, пистолеты, погоны, у нас на даче хранился пулемет с «юнкерса». Никто за это не преследовал. У меня был свой трофейный пистолет - дали наши охранники.

Володя Шахурин, как и другие, обменивался разными трофеями. У него была книжка Гитлера «Моя борьба», и он писал программу захвата власти, распределив роли в своем правительстве: меня назначил министром авиации, моего младшего брата Серго - министром пропаганды. Ни я, ни Серго про это ничего не знали. Это была, конечно, игра Володи с самим собой, но на нее, при определенных условиях, можно было посмотреть серьезно.

Условия не заставили себя ждать. Володя зашел ко мне и взял мой пистолет: «Пусть он побудет у меня». Он, я и Нина Уманская шли по Александровскому саду. Я шел сзади. Володя с Ниной поднялись на Каменный мост. Я услышал выстрелы и убежал домой в Кремль. Володя застрелил Нину и убил себя. Разумеется, была найдена тетрадь с планом захвата власти, и мы с братом Серго оказались на Лубянке.

Сначала взяли меня. Охранник на даче в Зубалове позвал меня якобы ловить рыбу, но я вижу - везут в сторону Москвы. Спрашиваю: «Куда?», отвечает: «Нужно кое-что узнать по делу Шахурина». Через десять дней взяли Серго. Всего арестовали 26 человек. Вел следствие Лев Шейнин. Мне было 15 лет. Полгода сидели в Лубянской тюрьме парни из нашего класса: Хрулев, Хмельницкий, другие (в основном дети крупных начальников. - Л.В.). У меня был сокамерник - подсадная утка. Как я это понял? Он все знал. 5 июля 1943 года наши войска взяли Белгород и Орел. По этому случаю в Москве был салют. Я услышал грохот, подумал: «Москву бомбят», а мой «утка» все объяснил.

Там, в камере, я много читал. Ни до, ни после тюрьмы не читал так много. На Лубянке была замечательная библиотека, наверное, реквизированная у буржуазии после революции. Книги развозили по камерам на тележках. Кормили нормально: так как дома у нас всегда была простая пища, я не почувствовал разницы.

Наконец, мне дают бумагу: «Распишись, что ты активист фашистской молодежной организации». Отвечаю: «Я этого не подпишу».

Выводят из камеры, приводят в большое помещение. За столом сидит Кобулов, помощник Берия, я его знаю, другие. Тут же мой брат Серго, Хрулев, Хмельницкий - все двадцать шесть. Вижу маму с вещами. Слышу - приговаривают к году высылки. Опять требуют подписать обвинительное заключение. Опять отказываюсь. «Пойдешь обратно в камеру. Сгниешь в лагерях, если не подпишешь».

Мама уговаривает подписать. Выходим. Я вижу, стоит отцовская машина. Говорю: «Прощай, тюрьма лубянская!» Мама в страхе: «Тсс!»

Нас с Серго привозят в Кремль к отцу. Я с порога говорю: «Папа, я ни в чем не виноват». - «Был бы виноват, - отвечает он, - я тебя задушил бы собственными руками. Иди отдыхай».

Нас с Серго отвезли в Зубалово, а потом отправили в ссылку в Сталинабад. С нами поехала туда наша домработница тетя Даша.

Когда я пришел в Сталинабаде в СМЕРШ, чтобы зарегистрироваться, начальник СМЕРШа сказал: «Иди и никому не говори, что ты высланный».

Мать навестила нас летом 1944 года. Она подружилась с женой таджикского Председателя Совета Министров. Их звали почти одинаково: маму - Ашхен, ту женщину - Ойшехон. Я в то время уже учился на механика. Кормили нас плохо. Мама привезла сапоги, мне разрешали надевать их только в увольнительную, чтобы не выделяться. В сорок пятом мы с Серго вернулись…

Пятеро кремлевских сыновей Микояна - чем не предел мечтаний для кремлевских дочек? Однако ни один из них не вступил в «династический брак».

Владимир погиб, не успев жениться.

Степан женился на падчерице полярника Шевелева, интеллигентной и умной девушке Элеоноре. Она лихо водила «Опель» отчима, была прекрасной музыкантшей, рисовала. У Степана и Элеоноры ныне трое взрослых детей. И внуки.

Алексей - любимец матери, самый шумный из сыновей, единственный, к радости отца, женился на армянке по имени Нами. У них родились сын Стас и дочка Нина. Позднее Алексей и Нами разошлись, к большому неудовольствию родителей, которые взяли сторону невестки. Нами осталась в семье, ее дети воспитывались у Анастаса Ивановича и Ашхен Лазаревны.

Вано Микоян, как и его старший брат, полюбил русскую девушку, Зинаиду Никитину, балерину из ансамбля Игоря Моисеева. Пришел к отцу: «Папа, я хочу жениться». - «Подожди неделю, я дам ответ».

Через неделю радостная Ашхен Лазаревна вызвала к себе Зинаиду: «Все в порядке. Можете жениться».

Оказывается, Зинаиду проверяла Лубянка. Девушка входила в кремлевскую семью, где были секретные бумаги, и мало ли что…

Зинаида Никитина не могла похвалиться кремлевской знатностью - она происходила из рабочей семьи, из барака, но Микоянов-старших это не смущало. Она, единственная из невесток, прожила в кремлевской квартире вместе со свекровью не один год и вспоминает:

Ашхен Лазаревна встретила меня очень хорошо, но, видя, как много я бываю на гастролях, стала переживать и беспокоиться. А бабушка, мама Ашхен Лазаревны, сначала говорила: «Пусть уйдет из ансамбля». Но Вано сводил ее на наш концерт, и она сказала мне: «Я горжусь тобой». Анастас Иванович тоже гордился, всем говорил: «Вот она, моя невестка». Правда, ему не нравилось, что я уезжаю на гастроли, мало бываю дома: «Дети твои - не проблема, дети вырастут. А вот если ты однажды вернешься с гастролей и увидишь, что твой муж ушел к другой? Увольняйся с работы, я буду платить тебе за твоих детей».

Самый младший из сыновей Микояна, Серго, в 1950 году собрался жениться на Алле, дочери Александра Кузнецова, первого секретаря обкома КПСС Ленинграда. Вот была бы возможность появиться в семье Микояна династическому кремлевскому браку, если бы именно в это время не началась кампания против Кузнецова.

У Сталина было два пугала: украинский национализм и ленинградская оппозиция, - говорит Степан Микоян. - Кузнецова сняли с работы, отправили в Перхушково под Москвой на учебу - это было по тем временам грозным знаком. Каганович звонил отцу: «Ты сошел с ума! Как ты допускаешь эту свадьбу?» Отец ответил: «Пусть дети сами решают».

Свадьба состоялась на даче в Зубалове. Отец Аллы по настоянию нашего отца приехал из Перхушкова всего на час, боясь навлечь беду на Микояна. Когда Кузнецова расстреляли, наши отец и мать стали заботиться о его детях.

Алла умерла 6 ноября 1957 года после тяжелой болезни. Отец наш на похоронах плакал. Мама была в депрессии, и это спасло ее от активного горя.

В любой такой большой семье, как семья Микоянов, много всегда бывает разного, сложного и тревожного, однако Анастас и Ашхен вдвоем создали целый большой род и позаботились о том, чтобы в одном их потомки были уверены: «Микоян - фамилия, которая ничем себя не опозорила».

Разумеется, найдутся историки, способные доказывать обратное, исходя из документов, которыми я не располагаю, и оценивая создателя пищевой промышленности СССР по законам совсем не его времени, и они по-своему будут правы, как правы по-своему сыновья Анастаса Микояна, сердясь на писателя Искандера, сказавшего, мол, их отец не помог Армении, потому что своими сыновьями занят.

Что ж тут было бы плохого, будь он в самом деле занят? К сожалению, Анастасу Микояну не хватало времени на свою великолепную пятерню. А может, и не к сожалению: не всегда слишком пристальное отцовское внимание полезно детям. Вернее сказать - не всем полезно оно. Как и материнская ласка - должна непременно быть к месту. Ни школы, ни университеты не учат людей правилам материнства и отцовства, и мы, не всегда удачно, действуем по наитию.

А если бы учили?!

Их было слишком много, чтобы казаться незаметными. Кремль был их домом. Вано Анастасович помнит, как в Тайницком саду Кремля жила лиса. Он, мальчик, видел ее, боялся, а Бухарин уговаривал его не трусить.

Микоянчики были в прямом смысле детьми Кремля, просыпались под натуральный бой курантов, и, поди, Сталин гладил их по головкам.

С рождения живя в Кремле, я никогда не видел Сталина. Несколько раз мог бы увидеть. Иду домой, поворачиваю к зданию, где мы жили, и вдруг охранник загоняет меня в подъезд, - рассказывает Вано Анастасович. - В подъезде стоит офицер. Молчит. Я, конечно, понимаю, что сейчас через двор пойдет Сталин. Проходит, и последний из его охранников выпускает меня.

Чего только не случалось в треугольнике Московского Кремля за все века его существования. Если бы камни могли говорить, а пятеро микоянчиков могли услышать, то они узнали бы о детстве Дмитрия Донского, об играх Ивана III, о тайнах Ивана IV, о подлинном происхождении Лжедмитрия и о страхах мальчика, когда, стоя на Красном крыльце, он видел, как стрельцы убивают его родственников.

Да что там далекое прошлое, когда уже на памяти у мальчиков кроваво-расстрельные драмы родителей их друзей.

И они, все пятеро, искренние и чистые, готовые на подвиги во имя родины, каждую минуту должны чего-то бояться, с кем-то не общаться, должны верить, что вчерашние друзья их родителей на самом деле шпионы и враги народа.

А Кремль стоит невозмутимо-прекрасный, могучая крепость, не способная защитить своих случайных жителей ни от Лубянки, ни от ссылки, ни от какой другой беды. А в тридцати шагах от квартиры, где готовится еда и делаются уроки, с утра до глубокой ночи работает их отец, который может позволить лишь редкие минуты перерыва, зная, что всегда должен быть готов принести любого в жертву войне или сталинской кампании борьбы с «проклятой кастой».

Сегодня мы завершаем публикацию воспоминаний Нами Микоян из её книги «Своими глазами. С любовью и печалью». В этой части невестка легендарного партийного и государственного деятеля Анастаса Микояна рассказывает о том, каким он был на самом деле в той непростой жизни, которая выпала на долю единственно выжившему из всех 26 бакинских комиссаров, расстрелянных в 1918 году в окрестностях Красноводска. Эта часть воспоминаний относится к послевоенному периоду жизни большой и дружной семьи во главе которой долгие годы стоял Анастас Микоян.

Моя судьба сложилась так, что я прожила рядом с четырьмя поколениями людей, близко стоявших к власти, видела четыре исторические эпохи, сменявшие одна другую. Сталин и его окружение, Хрущёв, Брежнев, Горбачёв .

Близко знала великих музыкантов, художников, поэтов, известных военачальников. Видела этих людей в неофициальной обстановке и не то, о чём писали газеты.

Оглядываясь в прошлое, думаю о том, как много довелось увидеть, узнать, пережить. Росла в советской стране, и всё, что происходило в ней, коснулось и меня. Видела людей, озарённых идеей социализма, мечтавших о новом обществе, обществе равных.Такими идеалистами-романтиками были и мои родные, и их друзья, и большинство вокруг . Они искренне верили в светлое новое будущее и отдавали все свои силы достижению этой цели. Наивные и чистые, они не сразу поняли жестокость нашей централизованной Системы, не сразу увидели, какая трагическая пропасть легла между Идеей и её реальным осуществлением. Не сразу увидели тот страшный калейдоскоп событий, в котором переплетались добро и зло и жертвами которого они стали.

Анастас Иванович Микоян родился в Армении, в деревне Санаин , в одном из живописнейших районов – Лори . Высокие горы, леса, монастыри, внизу, в ущелье, – река, на берегу её – город Алаверди . Там с древних времён находились медные рудники, а затем медеплавильный завод. Родился он в 1895 году в семье плотника Ованеса Микояна , его крестили и дали греческое имя Анастас, мать ласково называла егоАрташ – это древнее армянское имя ей было ближе (кстати, имя моего отца в метрике тоже Арташес, полное от Арташа). В семье был старший сын Ерванд , две дочери –Воскеат (Воски) и Астгик и младший сын Анушаван (Ануш), известный в России под именем Артём , в будущем главный конструктор истребителей «МиГ».

Анастас Иванович был невысок, подтянут, собран, динамичен, с характерным армянским лицом и блестящими выразительными глазами, весь, как сжатая пружина. Говоря с собеседником, всматривался живым проницательным взглядом. Красивым его лицо вряд ли можно назвать, если б не глаза – карие, глубокие, светящиеся умом, часто меняющие выражение – от гневного до лукавого. Говорил немного, но быстро, с небольшим восточным акцентом.

В 1946 году встреча Анастаса Ивановича с избирателями прошла в большом зале оперного театра города Еревана . Он выступал, приветствие произнёс по-армянски, затем перешёл на русский. По-моему, тогда он читал своё выступление по бумаге. В то время все читали. Но много позже, в 60-х годах, я слышала его выступление в Высшей партийной школе для иностранных коммунистов. Он был там после большой поездки по Японии, Индонезии, Бирме и рассказывал о международном положении того региона. Говорил великолепно, убедительно, с историческими фактами, с цифрами, зажигательно – речь его, длившаяся около двух часов, вызвала неподдельный интерес у слушателей. Все оживились, блестящий оратор родился на глазах у всех, его образ совершенно не совпадал с привычным имиджем советских руководителей. Там же после Микояна должен был выступить Хрущёв , но он отменил своё выступление, видно, не хотел выглядеть хуже.

Я сидела в зале сбоку, слушатели были в основном латиноамериканцы – их глазавозбуждённо горели , они аплодировали после выступления очень долго. Я тоже находилась под большим впечатлением – таким Анастаса Ивановича я ещё никогда не видела – открытый, мысли яркие, речь логичная, острая, блестящая . На обратном пути (я ехала в его машине) чувствовалось, что он весь ещё в состоянии душевного подъёма. Волнуясь, поблагодарила его за то, что он взял меня с собой на эту встречу, и за произведённое впечатление.

Вообще, когда Анастас Иванович был «в ударе», он хорошо рассказывал, подробно иточно подмечал детали , моментально делал анализ, выводы. Слушать его было интересно, независимо от того, рассказы ли это о начале революционной деятельности или о встречах с Кастро, Кеннеди . В воскресные дни, когда семья собиралась за обеденным столом и приходили брат Анастаса Ивановича, его шурин (брат жены), разговоры в основном шли об авиации, так как трое сыновей были лётчиками. Брат Анастаса Ивановича, Артём Иванович , был немногословным, улыбался задумчиво, говорил мягко, но твёрдо высказывал своё мнение. Сыновья-авиаторы спорили друг с другом, и отец их резко обрывал, если видел явную бессмысленность спора.

Анастас Микоян с Фиделем Кастро на Кубе

А. Микоян прожил большую жизнь, как говорили в народе, «от Ильича до Ильича» . Увлёкся идеями революции, ещё будучи слушателем Эчмиадзинской духовной семинарии , читал там Маркса, много занимался самостоятельно.

Вспоминая Анастаса Ивановича, я всегда думаю о свойственной ему тёплойдоброжелательности , внимании к людям, которые в той среде встречались очень редко, и в то же время о его рациональной жёсткости .

Беседы с близкими людьми очень оживляли жизнь Анастаса Ивановича, были емунеобходимы . С женой, больным человеком, он сохранял чисто формальные отношения: уезжая в отпуск, звонил ей всегда ровно в семь часов вечера, справлялся о здоровье. Она это болезненно переносила, иногда в редком порыве высказаться говорила мне, что его внимание внешнее, что это для других, для проформы.

Анастас Иванович был очень близок со своим братом Артёмом Микояном и с братом жены генералом Гайком Туманяном , незаурядной и яркой личностью. Он также всегда радостно встречал Льва Шаумяна , сына Степана Шаумяна , известного революционера, одного из 26 бакинских комиссаров .Со Львом Степановичем они всегда много и с удовольствием говорили о политике, о прошлом. Также доброжелательно общителен был Анастас Иванович с мужем сестры своей жены, академиком А. Арзуманяном .

Нами Микоян с Анастасом Ивановичем и детьми, 1964

Когда я вошла в семью Микоянов, Анастасу Ивановичу было пятьдесят пять лет . С тех пор и до самой кончины, точнее до последней болезни, его ритм жизни всегда был одинаков. Спал он лет с пятидесяти пяти в отдельной комнате , вставал утром рано, его обычно будила экономка Катя , она приносила ему стакан свежевыжатого апельсинового сока. Умывался, делал небольшую зарядку, одевался и выходил завтракать в столовую. Ел он вообще очень мало, никогда не помню его желания попробовать то или иное блюдо, хотя ему готовили вкусную еду.

Его привлекало то, что полезно, мясо он ел редко, в юности даже был довольно долговегетарианцем . Завтрак – обычно или шпинат с яйцом, или каша рисовая с тыквой в небольшой тарелке, один кусок поджаренного чёрного хлеба и чашка кофе с молоком. После завтрака небольшая прогулка по двору (если это не в Кремле), затем садился в машину, которая уже ждала несколько сбоку от парадного входа, и уезжал в Кремль на работу.

Обедал Микоян на работе . Как он сам иногда говорил, это была овощная закуска, немного супа и мясо или рыба, на сладкое летом арбуз, дыня. В воскресенье на даче обычно готовили или суп лобио (красная фасоль), или кавказский куриный суп – чихиртма (бульон со взбитыми яйцами, луком, зеленью), или щи, любил он суп из молодой крапивы или щавеля. На второе – голубцы с мясом, из капусты или виноградных листьев (долма), плов или котлеты. Деликатесов никаких не было . На столе стояли бутылки две сухого грузинского вина, минеральная вода боржоми, всегда много солений – делали дома по рецепту бабушки Тамары , особенно Анастас Иванович любил квашеную капусту с перцем.

Под Москвой, если ехать по Рублёвскому шоссе, а потом повернуть налево на Успенское , начинается прекрасный лесной район. Там до революции строили загородные виллы. Позже, после установления советской власти, это было лучшим местом отдыха. Таким оно остаётся и до сих пор. Здесь находятся дачи членов правительства, а теперь и бизнесменов – «новых русских» – вдоль дороги построены дома-замки.

Там же, у деревни Калчуга , после конечной станции электрички Усово , за высокой старинной кладки кирпичной стеной стоят четыре здания – Большой, Малый, Третий дом, кухня, сооружённые в начале XX века.

Майндорф построил много прекрасных строений в Барвихе и дальше по Успенскому шоссе. У него купил дом армянский промышленник Зубалов . Эта загородная виллаБольшой дом – была, когда мы в ней жили, очень красива. Готический замок из красного кирпича: мраморные входы с трёх сторон; мраморные лестницы на второй этаж и в подвал; вестибюль, холлы, стены, обшитые красным деревом, морёным дубом, на них – мраморные медальоны итальянской работы – Мадонна с Младенцем в холле и пейзаж на стене на лестнице, ведущей наверх; в конце лестницы большой французский гобелен на стене; мраморные камины на первом и втором этажах.

О даче Зубалова писала Светлана, дочь Сталина , а также Владимир Аллилуев . В 20–30-е годы там жили члены правительства: Дзержинский, Ворошилов, Сванидзе (родня первой жены Сталина), Енукидзе, Гамарник, Микоян и кто-то ещё. К 40-м годам остался один Микоян с семьёй. В 50-е годы, когда сыновья обзавелись семьями, в Малом доме жили старший и младшие сыновья. В Третьем доме, где находились хозяйственные помещения, на втором этаже сделали квартиру из шести комнат и кухни, разделённую коридором, неуютную, как казарма, там жили два средних сына с семьями. Обедали в Большом доме все вместе, там же был вечерний чай . Летом накрывался стол на полянке у Большого дома.

Воскресные дни всегда были обязательными для сбора семьи – не дай бог, опоздать к обеду! Непременно приезжали братья Анастаса Ивановича и Ашхен Лазаревны, муж сестры Ашхен Лазаревны – директор Института мировой экономики А.А. Арзуманян был молчаливым и порядочным человеком. Как-то, когда создавалась хрущёвская программа партии, я спросила у него: неужели они правда рассчитывают в 1980 году построить коммунизм? Он ответил: «Конечно, нет, это нереально, но Хрущёв не хочет слушать, и мы вынуждены писать так, как хочет он». Вот так просто готовились серьёзные документы, реальность не соответствовала обещаниям, планам. И всё сильнее расходились ножницы теории и практики.

Анастас Иванович был очень патриархальным человеком: большая семья, родня, внуки, дети, бабушки – весь род должен быть вместе. Внимательно и строго относился к воспитанию внуков, уделял этому всё своё свободное время.

Каждый отпуск он брал с собой своих десятерых внуков с няней в Пицунду или Мухалатку (Крым), приучал их к дисциплине, воспитывал в них бесстрашие, учил прыгать в море, плавать, жить дружно в коллективе, есть всё, что дают. Помню, после поездки в Китай Мао Цзэдун , заметив его интерес к китайской пище, прислал в Москву на время повара с продуктами , и дня два у нас был китайский стол. Анастас Иванович требовал, чтобы все всё пробовали, как взрослые, так и дети. «Люблю – не люблю к еде не имеет никакого отношения», – часто повторял он.

Анастас Иванович был волевым человеком, с огромной выдержкой и от окружающих требовал осмысленных поступков и чётко выраженной мысли. Когда мне предстояло о чём-нибудь говорить с ним серьёзно, я обдумывала каждое слово . Он гулял в парке у дома по дорожкам в любую погоду, одеваясь в зависимости от неё, вышагивал по два-три часа и всегда размышлял, что было заметно и по походке, и по чёткому ритму. В последние годы жизни на Воробьёвском шоссе , уже когда он был одиноким, по утрам мы гуляли с ним вдвоём по дорожкам за домом. Обычно на даче в воскресенье смотрели фильмы – экран помещался на стене бильярдной, а будка за гостиной у веранды. Летом, на отдыхе, фильмы показывали почти каждый вечер. Анастас Иванович любил театр и ходил на спектакли с нами, а позже с внуками обязательно. Я думаю, к театрам он привык при Сталине, так как тот придавал им большое значение.

Любил гулять с детьми и по дачному парку, и за воротами в лесу, ходили к Москве-реке. Зимой он иногда сам возил их, ещё маленьких, на санках. Следил, чтобы все умели кататься на коньках, лыжах .

Семья Микоянов. Справа стоят Надя с Алёшей, 1956

Много мелочей хранит память, например, о кофе с лимоном . Однажды иранский посол угостил его кофе с лимоном. Анастас Иванович был голоден и налил в кофе молока, ломтик лимона взял в рот. Хозяин ему деликатно подсказал, что кофе пьют или с молоком, или с лимоном. Он это запомнил.

Последние годы жизни, уже будучи на пенсии, Микоян отдыхал на государственной даче в Новом Афоне (она была менее престижной), говорил о деревьях, знал разные породы.

В его спальне и кабинете на стенах висело много фотографий. Сыновья, внуки и снимки из ранней молодости со Сталиным, Ворошиловым, Орджоникидзе . Он ничего не менял, говорил: «Это мой мир, сюда не должны приходить посторонние».

В последние годы, гуляя по дорожкам правительственной дачи в Пицунде, построенной при Хрущёве с неоправданным купеческим размахом, непроизвольно проводил параллели, сравнивал их со скромностью дач Сталина.

Как-то долго гуляли, и он с горечью рассказал, что жена его Ашхен Лазаревна после гибели сына Володи на фронте около года с ним не говорила . В начале войны просила уберечь детей от войны, он объяснял, что не может сохранить своих, когда гибнут чужие дети. В минуту откровения было заметно, как тяжело ему об этом говорить, в то время он страдал из-за гибели сына не меньше.

В Зубалове, в Большом доме, в спальне Анастаса Ивановича над кроватью виселанебольшая фотография жены – красивой молодой женщины со строгим лицом. Глядя на эту фотографию, я понимала, что такую женщину он не мог не полюбить. Характер у жены Микояна был сложный всю жизнь , но она – человек редкой честности и высоких нравственных устоев. Много случалось в её жизни потерь, драматических ситуаций, к шестидесяти годам она уже была тяжело больна. В ноябре 1962 года Ашхен Лазаревна, проснувшись утром и сев на кровати, внезапно умерла. Анастас Иванович был в это время на Кубе .

8 февраля 1998 года Евгений Примаков, в день памяти покойной жены Лауры, который он отмечал, собирая всех друзей семьи, рассказал о своей встрече с Фиделем Кастро на Кубе и о том, как Фидель делился воспоминаниями о Микояне.

«Были напряжённые дни Карибского кризиса, – Фидель говорил образно. – То мне выламывали руки – установи ракеты, то выламывают руки – надо снять». Кастро на уступки не шёл. На переговоры приехал Микоян. Движения не было. Внезапно из Москвы пришло экстренное сообщение о смерти жены Микояна. Фидель ему сказал: «Я распорядился, самолёт сейчас же будет готов к вашему вылету». Микоян молчал, потом ответил: «Я никуда не уеду», – и отошёл к окну. Фидель смотрел на него, проходили минуты, Микоян продолжал стоять у окна, глядя на океан. По щеке Микояна медленно скатывались слёзы . Фидель рассказал: «Решение я принял в эти минуты и вечером на переговорах сообщил о своём согласии убрать ракеты». Вот как это было. Сильно, по-мужски, два громадных человеческих духа. Они были равны на высоте, которой редко достигают люди. Только одиночки . Такие моменты не забываются, Фидель помнил и поделился с тем, кто поймёт. И ещё сказал, вспоминая о последней поездке в Москву. На его просьбу повидать Микояна из ЦК КПСС пришёл ответ: «Встреча Ф. Кастро с пенсионером А. Микояном нецелесообразна» .

Похоронили жену Микояна без него, Хрущёв не пришёл на похороны , поместили некролог в газете за подписью Льва Шаумяна , близкого семье человека, прошла официальная панихида, похоронили её на Новодевичьем кладбище , у могилы отца, матери, сына, свекрови. Когда скончался А.И. Микоян, его похоронили рядом, там же лежит и их третий сын, отец моих детей, Алёша. В марте 2010 года умер младший сын Микояна Серго. Он похоронен там же, у могилы его первой жены Аллы Кузнецовой .

Когда Анастас Иванович прилетел с Кубы, он сразу поехал на кладбище, а потом, вернувшись домой, стремительно поднялся на второй этаж, где был в гостиной киноэкран. Комендант Даранов ему сказал, что похороны сняли на плёнку, и Анастас Иванович хотел посмотреть кадры один.

В ночь на Новый 1962 год я была в своей комнате одна, решила никуда не выходить. Неожиданно часа в три-четыре стук в дверь, вошёл Анастас Иванович, он вернулся из Кремля. «Почему ты никуда не пошла? Не надо оставаться одной, это неправильно». Был он явно рассержен . С тех пор Анастас Иванович приглашал меня на все встречи Нового года в Кремль, на некоторые приёмы и театральные премьеры. Вспоминаю его с благодарностью – в семье мужа только он проявлял ко мне заботливость и участие. Микоян никогда не помогал материально , хотя после ухода мужа эти трудности возникали, но заботу о здоровье, о самочувствии – проявлял всегда.

Был Анастас Иванович разным . В трудный для меня период, когда снимали с работы моего дядю, Анастас Иванович, узнав, что я собираюсь ехать в Ереван, позвал меня к себе и сказал, что ехать мне не разрешает , так как Хрущёв ненавидит Арутинова , может его арестовать, и он не хочет, чтобы там в это время был кто-то из его семьи. Мы говорили часа четыре. Я твёрдо стояла на своём, он приводил доводы вплоть до «это не твои родители, ты не должна ехать». Я отвечала: «Они мне больше чем родители, я поеду». К концу словесной борьбы я, уже почти сдаваясь под напором его резких, недобрых аргументов, посмотрела ему в глаза и сказала: «А если бы такое случилось с вами и дети, которых вы воспитали, к вам не пришли?» Он ответил неожиданно: «Езжай».

По возращении из Еревана старалась избегать его. Этот разговор долго оставался в памяти. Но иногда, встречаясь с Анастасом Ивановичем глазами, чувствовала его доброжелательность, понимала, что он ценил во мне мою преданность родным.

Он очень был огорчён, когда мой муж, его сын, решил уйти к другой женщине. На меня Анастас Иванович сердился, что мужа без борьбы отпускаю. Он сказал: «Я его разжалую, из генерала он станет лейтенантом, пошлю в Сибирь». Я в ответ: «Пусть уходит, если любит другую. И не надо его наказывать. Это ваш сын, вы всё равно его потом простите. Лучше я с детьми уйду».

Уйти из семьи мне Анастас Иванович не разрешил . Переживал за мою судьбу. Алёшу с его новой семьёй никогда не принимал, мои дети и я были всегда согреты его теплом и заботой. Алёша потом расстался с той женщиной, искал счастья, покоя, женился снова, родился сын, но всё было непросто.

Грустно и драматично окончилась жизнь Анастаса Ивановича. После вынужденного ухода на пенсию он жил на предоставленной ему последней даче по тому же шоссе, после Успенского, не доезжая совхоза «Горки-10». Уютная деревянная двухэтажная дача, недалеко река, место ему очень нравилось. Он говорил: «Хотели меня наказать, а мне в моём возрасте ещё лучше – открытое место без елей и сырости».

На даче зимой он жил один – летом внуки были с ним, а зимой приезжали только на выходные. Потом все повзрослели, появились свои интересы. Сыновья и невестки приезжали всё реже.

Когда Микоян умирал, мне позвонила его лечащий врач Клавдия Петровна , и я с детьми поехала к нему в больницу. Он уже был без сознания. Правительство хотело похоронить Анастаса Ивановича без шума . Обычно людей такого ранга провожали из Колонного зала и хоронили на Красной площади. Но Брежнев распорядился не устраивать демонстрации . Предоставили для прощания зал Дома учёных , военного оркестра не было; хоронить его решили на Новодевичьем кладбище, рядом с матерью, братом, женой и сыном.

Брежнев приходить в Дом учёных не собирался . Однако, получив огромное число телеграмм с соболезнованиями от многих глав правительств, после звонков из посольств с вопросами, куда и когда можно прийти выразить своё последнее уважение выдающемуся государственному деятелю (у всех свежа была в памяти его роль в развязке узла между Москвой, Кубой и США), правительство срочно распорядилось прислать оркестр, придать соответствующую форму похоронам. Приехал сам Брежнев и, естественно, его «сотоварищи».

На похороны пришло много людей, но ещё больше в зал Дома учёных не попало – ближайшие улицы по Кропоткинской были оцеплены милицией.

У меня сохранилось много воспоминаний о Микояне, но обо всём не расскажешь.

Руководители СССР сталинской эпохи не афишировали свою семейную жизнь - не было это принято. Некоторые из них были счастливы в браке, некоторые - нет, у одних жены работали, у других «служили» домохозяйками. К категории последних относилась Ашхен Микоян - тихая женщина, супруга Анастаса Микояна...

Анастас Микоян при Сталине в разные годы занимал относительно мирные должности наркома внешней торговли, пищевой промышленности и снабжения. Эта кремлевская семья слыла, пожалуй, самой счастливой и благополучной из всех «высокопоставленных» союзов. Микояны воспитывали пятерых сыновей, четверо из которых связали свою жизнь с самой популярной и модной в то время областью деятельности - с авиацией.

Обаятельный приспособленец

Ашхен Лазаревна оставалась для многих женщиной-загадкой. Не было в ней ни обаяния и открытости Надежды Аллилуевой, ни амбициозности Полины Жемчужиной, ни бойкости Нины Хрущевой. Немногословная, буквально помешанная на быте, сдержанная, она всю себя посвятила мужу и детям.

Про Анастаса Микояна ходила злая поговорка: «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича». На самом деле Анастас Иванович ушел на пенсию в 1965 году в возрасте 70 лет, с поста председателя Президиума Верховного Совета СССР. Ушел по собственному желанию.

Одними из главных черт характера Микояна были гибкость и уживчивость. Человек жизнерадостный и обаятельный, он обладал редкой способностью нравиться практически всем. В политике он придерживался умеренной линии. В сталинское время это означало, что он сам не инициировал репрессий без указаний сверху. Но если надо - значит, надо. Например, в 1937 году Анастас Иванович выезжал в Армению специально для проведения «чисток» среди соплеменников.

Сталину такой жизнерадостный исполнитель очень нравился: бесконфликтный Микоян чем-то напоминал ему себя в молодости. Анастас также родился в рабочей семье (правда, в отличие от Сталина, в семье не сапожника, а плотника), его родиной также был Кавказ. Смышленый мальчишка также не пошел по стопам отца - его, как и Сталина в свое время, определили на учебу в духовную семинарию. Он также ее не закончил.

Правительство СССР должно было быть интернациональным: Каганович был евреем, Берия и Сталин - грузинами, а Микоян - армянином. Вполне симпатичный комплект, так сказать.

Как обаятельный Анастас Иванович познакомился с Ашхен Лазаревной Туманян? Во время учебы в семинарии он жил в семье Туманян - они были его родственниками.

А Ашхен приходилась ему троюродной сестрой. Тихая девушка, на год младше Анастаса, собиралась работать учительницей. Она, как и Анастас, с молодости прониклась революционными идеями.

Как за каменной стеной

В 1921 году, выйдя замуж за Микояна, Ашхен оставила и партийную активность, и мысли о работе, целиком посвятив себя семье. С 1922 по 1929 год она родила пятерых сыновей. И, наверное, рожала бы дальше - супруги мечтали о дочери. Да врачи запретили. Ашхен вообще как-то рано состарилась. У нее часто скакало давление. Она практически полностью оглохла в довольно молодом возрасте.

Ашхен Лазаревна обладала грустным чувством юмора. О своей тугоухости она говорила:

Это и хорошо, что я часто многого не слышу.

Да уж, в то время многим хотелось не только оглохнуть, но и ослепнуть...

В теплое время года семья выезжала на государственную дачу в Зубалово на Рублевском шоссе. Здоровая и благополучная семья Анастаса Ивановича резко контрастировала со многими соседскими семьями. Дело в том, что состав соседей по элитарному поселку непрерывно менялся. Высокопоставленных мужей сажали и расстреливали, жен отправляли в лагеря, дети попадали в детские дома.

А многочисленные, дружные и уравновешенные Микояны оставались цитаделью в этом мире ужаса и хаоса.

Ашхен и Анастас были настолько стабильной парой, что казались чем-то единым. Они никогда не ругались. Самой грубой фразой, которую сказал Анастас Иванович Ашхен Лазаревне, были брошенные слова на армянском: «Ты какую-то ерунду говоришь». И все. Вообще, дети вспоминали, что родители - нет, не ругались, - темпераментно спорили только на армянском, которого сыновья не понимали.

Сталин любил держать на крючке даже своих ближайших соратников. Делал он это простым способом - арестовывал их ближайших родственников. Сидели жены Молотова и Калинина, застрелился перед арестом родной брат Кагановича... А вот семью Микояна репрессии миновали. Почему? В качестве вероятной причины можно предположить элементарное отсутствие интереса к скучной, положительной до зевоты Ашхен. К примеру, самоуверенная, любящая роскошь Жемчужина раздражала гораздо больше. Как-то Иосиф Виссарионович, правда, упрекнул Микояна в том, что его супруга-де шьет себе наряды, а с портнихами не расплачивается. После работы Анастас Иванович налетел на жену с претензиями. Аккуратная супруга тут же предъявила ему оплаченные квитанции за работу по пошиву ее вечных платьев с белоснежными воротничками и строгих деловых костюмов в «советском» стиле.

Без пылинки и пятнышка

Те, кто помнят Ашхен Лазаревну, в первую очередь, отмечают ее фанатичную аккуратность. Главным ее врагом стала пыль. Жена наркома бесконечно протирала мебель. Для каждого из предметов интерьера у нее была специальная тряпка с вышитой на ней надписью «шкаф», или «сервант», или «комод».

Сегодня, наверное, можно сказать, что Ашхен страдала неврозом навязчивых состояний. По всей видимости, монотонной полировкой поверхностей она отвлекала себя от страхов и грустных мыслей.

Глажка и уборка пыли были ее главными домашними занятиями. Готовила прислуга. Питались в семье не изысканно: гречневая каша, котлеты, чай.

Днем Ашхен Лазаревна была занята наведением чистоты. А ночью она принималась за шитье: штопала мальчикам чулки и майки, чтобы к утру они оделись во все чистое. За этой работой она ждала мужа со службы. Как известно, Сталин обожал работать по ночам. И, понятное дело, все соратники должны были быть рядом. Анастас приходил домой в 4-5 утра, серый от усталости. Жена дожидалась его. Молча кормила, окружала какой-то незаметной теплотой, ни о чем не расспрашивала...

Однако беды не обошли стороной и эту феноменально благополучную семью. В Сталинграде погиб их второй по счету сын Владимир, который был летчиком. После Великой Отечественной двух других мальчиков - Вано и самого младшего, Серго, - сослали в Сталинабад (Душанбе) за то, что они играли с друзьями в правительство: обсуждали, кто какой пост может занять.

Ашхен в течение года ездила к своим детям в Среднюю Азию.

Эти события окончательно расшатали ее нервную систему. По натуре своей она была человеком беспокойным и пугливым. В разговоре с мужем она боялась обсуждать его коллег по работе в правительстве страны. Когда речь заходила о ком-то из них, супруги переходили на разработанную ими систему знаков. К примеру, когда разговор шел о Сталине, Ашхен крутила рукой у верхней губы, изображая усы. А очки, «сделанные» с помощью указательных и больших пальцев рук, имитировали Берию...

Такая жизнь, полная страхов и тревог, не прошла для Ашхен даром. В начале 1960-х годов у нее развилась тяжелая форма депрессии. Жена Микояна теперь не занималась ежедневным наведением блеска в своем жилье. Она больше не ругала домочадцев за нечистоплотность. Те поняли: лучше бы она их бранила, как раньше, раздражая своей придирчивостью. Всем было тяжко видеть некогда деятельную маму с потухшим взглядом и опущенными руками. Умерла Ашхен Лазаревна легко - говорят, так уходят любимые Богом люди: села, наклонилась за чем-то и скончалась. Шел 1962 год. Ей было всего 66 лет.

Когда жена умерла, Анастас Иванович был на Кубе: занимался урегулированием Карибского кризиса, спровоцированного размещением советских ракет на Острове свободы. Эта акция чуть не закончилась ядерным конфликтом между СССР и США.

Микояна многие осуждали за то, что он не присутствовал на похоронах супруги. Но вот как раз за это его порицать нельзя: угроза ядерной войны в тот момент была реальна. Он оплакал свою верную спутницу на другом полушарии.

Анастасу Ивановичу показали съемку похорон жены, когда он вернулся в Москву...

Государственный деятель пережил свою супругу на 16 лет.