». Применял методы мистификации и провокации. В 1869 году в Москве убил по подозрению в предательстве студента И. И. Иванова и скрылся за границей. В 1872 был выдан швейцарскими властями. В 1873 приговорен к 20 годам каторги.
Сергей Нечаев родился 2 октября (20 сентября по старому стилю) 1847 года, в селе Иваново-Вознесенское Владимирской губернии , в семье мещанина, служившего в трактире. С 14 лет начал работать, где учился, не установлено. Тем не менее о себе рассказывал, что он сын крестьянина и выучился грамоте 16 лет от роду. В 1865 переселился в Москву, где пытался сдать экзамен на звание народного учителя, но провалился. Был близок с писателем Филиппом Диомидовичем Нефедовым. Через год выдержал этот экзамен в Петербурге и получил место учителя в Сергиевском приходском училище. В 1868 поступил вольнослушателем в Петербургский университет. Участвовал в студенческих волнениях 1868 - 1869, возглавляя вместе с Петром Никитичем Ткачевым и другими радикальное меньшинство. Зимой 1868-1869, принимая участие в студенческих волнениях, пытался взять на себя роль лидера , но неудачно. Распустив слух о своем аресте и бегстве из Петропавловской крепости, скрылся за границей, опасаясь преследований властей.
За границей. «Катехизис революционера»
В марте 1869 Сергей Геннадьевич оказался в Женеве у Михаила Александровича Бакунина, объявив себя представителем новой волны революционного движения. Бакунин был очарован Нечаевым, оказывал ему всяческую поддержку и даже поселил у себя. Нечаев встречался также и с Александром Ивановичем Герценом , который отнесся к молодому революционеру с явным недоверием, но по настоянию Николая Платоновича Огарева, также подпавшего под обаяние Нечаева (он даже посвятил ему стихотворение «Студент»), передал на бакунинско-нечаевские «революционные затеи» часть так называемого Бахметевского фонда. Этот фонд предназначался для финансирования революционного движения в России и находился в совместном распоряжении Герцена и Огарева.
Нечаев совместно с Бакуниным издал от имени несуществующего «Всемирного революционного союза» ряд ультрареволюционных манифестов : «Постановка революционного вопроса», «Начало революции » (журнал «Народная расправа», №1). Тогда же им, по-видимому, был написан и «Катехизис революционера», автором которого длительное время считался Бакунин, и только после публикаций последних лет авторство Нечаева можно считать доказанным, хотя влияние бакунинских идей в этом знаменитом тексте, несомненно, чувствуется.
«Катехизис» состоял из четырех разделов, в первом из которых «Отношение революционера к самому себе» провозглашалось, что «революционер - человек обреченный... он... разорвал всякую связь с гражданским порядком и со всем образованным миром и со всеми законами, приличиями, общепринятыми условиями, нравственностью «этого мира». В разделе «Отношение революционера к товарищам по революции» эти товарищи классифицировались по степени их полезности для революции, причем революционер более высокого разряда должен смотреть на «революционеров второго и третьего разрядов» как «на часть общего революционного капитала , отданного в его распоряжение».
Формулируя «Отношение революционера к обществу» (третий раздел) Нечаев подчеркивал, что он не должен останавливаться «перед истреблением положения, отношения или какого-либо человека, принадлежащего к этому миру, в котором все - и все - должны быть ему равно ненавистны». «Все это поганое общество» Нечаев предполагал разделить на несколько категорий, причем первая из них составляла «неотлагаемо осужденных на смерть». При вынесении смертного приговора следовало руководствоваться не личной виной того или иного человека, а пользой его убийства для революционного дела. Далее следовали еще пять категорий людей, которых следовало уничтожить позднее или использовать в интересах революции, не останавливаясь перед шантажом, и лишь немногие могли «выработаться» в настоящих революционеров.
Наконец, «Отношение товарищества к народу» (четвертый раздел) заключалось в том, чтобы освободить его, подтолкнув к «поголовному восстанию». Для этого требовалось сблизиться с теми элементами в народе, которые были наиболее подготовленными к бунту. «Соединимся с лихим разбойничьим миром, этим истинным и единственным революционером в России», - призывал Нечаев.
Возвращение в Россию. Убийство по «Катехизису»
В августе 1869 Сергей Нечаев с бакунинским мандатом представителя «Всемирного революционного союза» вернулся в Россию. Здесь он организовал тайное общество «Народная расправа», главным образом из студентов Петровской сельскохозяйственной академии. Тайная организация состояла из «пятерок», подчиняющихся «комитету», в который на самом деле входил один Нечаев. Организация строилась на принципах жесткого централизма и безоговорочного подчинения. Столкнувшись с сопротивлением своим авторитарным методам со стороны студента И. И. Иванова, Нечаев организовал 21 ноября 1869 его убийство, причем привлек к его осуществлению еще четверых членов организации - Ивана Гавриловича Прыжова, Алексея Кирилловича Кузнецова, П. Г. Успенского и Н. Н. Николаева, стремясь «повязать» их кровью.
|
|
По поводу опубликованного нечаевского текста один из ведущих публицистов консервативного толка Михаил Никифорович Катков писал: «Послушаем, как русский революционер понимает сам себя. На высоте своего сознания он объявляет себя человеком без убеждений, без правил, без чести. Он должен быть готов на всякую мерзость, подлог, обман, грабеж, убийство и предательство. Ему разрешается быть предателем даже своих соумышленников и товарищей... Не чувствуете ли вы, что под вами исчезает всякая почва? Не очутились ли вы в ужасной теснине между умопомешательством и мошенничеством?».
После бегства из России
За границей С. Г. Нечаев издавал второй номер журнала «Народная расправа» с программной статьей «Главные основы будущего общественного строя». Ссылаясь на Коммунистический Манифест, Сергей Геннадьевич изображал коммунизм как строй, при котором господствует принцип «производить для общества как можно более и потреблять как можно меньше». Труд обязателен под угрозой смерти, а всеми делами распоряжается никому не подотчетный и никому не известный комитет, принудительно регламентирующий все человеческие отношения в обществе. В 1870 году он пробовал возобновить вместе с Огаревым издание «Колокола», но не слишком удачно - вышло только шесть номеров.
Нечаев и в эмиграции пытался применять методы шантажа и угроз для достижения своих целей, в т. ч. по отношению к Бакунину и дочери Герцена Наталье Александровне. Постепенно он оказался в изоляции, от него отшатнулся даже Бакунин, назвавший нечаевский «Катехизис» «катехизисом абреков». Отвергнутый всеми, Нечаев вынужден был скитаться по Европе , скрываясь от преследований царского правительства, но в 1872 году был выдан Швейцарией как уголовный преступник. В 1873 на суде Нечаев вел себя мужественно, а на приговор - 20 лет каторжных работ - ответил возгласом: «Да здравствует Земский собор! Долой деспотизм!». По личному распоряжению Александра II вместо отправки в Сибирь Нечаева «навсегда» (это слово было подчеркнуто царем) заключили в одиночную камеру Петропавловской крепости.
Но одиночка не сломила Нечаева. Он занимался самообразованием, работая над статьями, и написал даже роман «Жоржетта». Нечаеву удалось привлечь на свою сторону охрану, которой было запрещено с ним разговаривать, и установить контакт с народовольцами.
Отношение к «нечаевщине»
«Нечаевщина» была осуждена большинством русских революционеров, и в течение почти десяти лет терроризм не применялся как метод борьбы. Однако это оказалось отнюдь не случайным и не преходящим явлением. Вполне справедливо писал российский историк, доктор исторических наук Борис Павлович Козьмин, что «...необходимо дать себе отчет в том, что нечаевское дело, с одной стороны, органически связано с революционным движением предшествующих лет, а с другой - предвосхищает в некоторых отношениях ту постановку революционного дела, какую оно получило в следующее десятилетие».
Нечаевская традиция физического уничтожения или терроризации «особенно вредных» лиц, беспрекословного подчинения низов вышестоящим революционерам, оправдания любого аморализма, если он служит интересам революции, прослеживалась в течение всей последующей истории русского революционного движения. Террор и заговоры стали неотъемлемой его частью, а нравственные основы, заложенные декабристами и Герценом, все больше размывались.
Нечаевское дело легло в основу знаменитого «антинигилистического» романа Федора Михайловича Достоевского «Бесы» (1873), в котором прототипом Петра Верховенского стал сам Нечаев.
Сергей Геннадиевич Нечаев скончался 1 декабря (21 ноября по ст.ст.) 1882 года, в Алексеевском равелине Петропавловской крепости, в Санкт-Петербурге, ровно 13 лет спустя после убийства Иванова, от «общей водянки, осложненной цинготною болезнью ». (О. В. Будницкий)
Сергей Геннадиевич Нечаев (1847-1882) - российский деятель революционного движения. Организатор тайного общества «Народная расправа», автор «Катехизиса революционера». Применял методы мистификации и провокации. В 1869 году в Москве убил по подозрению в предательстве студента И. И. Иванова и скрылся за границей. В 1872 был выдан швейцарскими властями. В 1873 приговорен к 20 годам каторги.
Сергей Нечаев родился 2 октября (20 сентября по старому стилю) 1847 года, в селе Иваново-Вознесенское Владимирской губернии, в семье мещанина, служившего в трактире. С 14 лет начал работать, где учился, не установлено. Тем не менее о себе рассказывал, что он сын крестьянина и выучился грамоте 16 лет от роду. В 1865 переселился в Москву, где пытался сдать экзамен на звание народного учителя, но провалился. Был близок с писателем Филиппом Диомидовичем Нефедовым. Через год выдержал этот экзамен в Петербурге и получил место учителя в Сергиевском приходском училище. В 1868 поступил вольнослушателем в Петербургский университет. Участвовал в студенческих волнениях 1868 - 1869, возглавляя вместе с Петром Никитичем Ткачевым и другими радикальное меньшинство. Зимой 1868-1869, принимая участие в студенческих волнениях, пытался взять на себя роль лидера, но неудачно. Распустив слух о своем аресте и бегстве из Петропавловской крепости, скрылся за границей, опасаясь преследований властей.
Действительность очень неделикатно щупает меня своими неуклюжими лапами и заставляет делать громадные прыжки. Эх! как бы поскорее улизнуть-то отсюда. Впрочем, это знакомство с действительностью полезно, оно не позволит мне погрузиться в апатию и созерцать прелести мира: постоянный анализ окружающего дает верное понятие о своих силах.
Нечаев Сергей Геннадиевич
За границей. «Катехизис революционера»
В марте 1869 Сергей Геннадьевич оказался в Женеве у Михаила Александровича Бакунина, объявив себя представителем новой волны революционного движения. Бакунин был очарован Нечаевым, оказывал ему всяческую поддержку и даже поселил у себя. Нечаев встречался также и с Александром Ивановичем Герценом, который отнесся к молодому революционеру с явным недоверием, но по настоянию Николая Платоновича Огарева, также подпавшего под обаяние Нечаева (он даже посвятил ему стихотворение «Студент»), передал на бакунинско-нечаевские «революционные затеи» часть так называемого Бахметевского фонда. Этот фонд предназначался для финансирования революционного движения в России и находился в совместном распоряжении Герцена и Огарева.
Нечаев совместно с Бакуниным издал от имени несуществующего «Всемирного революционного союза» ряд ультрареволюционных манифестов: «Постановка революционного вопроса», «Начало революции» (журнал «Народная расправа», №1). Тогда же им, по-видимому, был написан и «Катехизис революционера», автором которого длительное время считался Бакунин, и только после публикаций последних лет авторство Нечаева можно считать доказанным, хотя влияние бакунинских идей в этом знаменитом тексте, несомненно, чувствуется.
«Катехизис» состоял из четырех разделов, в первом из которых «Отношение революционера к самому себе» провозглашалось, что «революционер - человек обреченный... он... разорвал всякую связь с гражданским порядком и со всем образованным миром и со всеми законами, приличиями, общепринятыми условиями, нравственностью «этого мира». В разделе «Отношение революционера к товарищам по революции» эти товарищи классифицировались по степени их полезности для революции, причем революционер более высокого разряда должен смотреть на «революционеров второго и третьего разрядов» как «на часть общего революционного капитала, отданного в его распоряжение».
Формулируя «Отношение революционера к обществу» (третий раздел) Нечаев подчеркивал, что он не должен останавливаться «перед истреблением положения, отношения или какого-либо человека, принадлежащего к этому миру, в котором все - и все - должны быть ему равно ненавистны». «Все это поганое общество» Нечаев предполагал разделить на несколько категорий, причем первая из них составляла «неотлагаемо осужденных на смерть». При вынесении смертного приговора следовало руководствоваться не личной виной того или иного человека, а пользой его убийства для революционного дела. Далее следовали еще пять категорий людей, которых следовало уничтожить позднее или использовать в интересах революции, не останавливаясь перед шантажом, и лишь немногие могли «выработаться» в настоящих революционеров.
Наконец, «Отношение товарищества к народу» (четвертый раздел) заключалось в том, чтобы освободить его, подтолкнув к «поголовному восстанию». Для этого требовалось сблизиться с теми элементами в народе, которые были наиболее подготовленными к бунту. «Соединимся с лихим разбойничьим миром, этим истинным и единственным революционером в России», - призывал Нечаев.
…не знаю, как у вас в Москве, у нас в Иванове, то есть в чертовом болоте, хотел я сказать: скука страшная, снег тает, на улицах лужи, везде течет, льет, каплет, не видно ни души человеческой, но за то царство животных наполняет теперь каждый закоулок, всякий наслаждается по-своему: свиньи валяются в лужах, куры роются в навозе, собаки бегают целыми бандами, только коровы прогуливаются со степенностью и важностью, свойственной Ивановским купцам.
Нечаев Сергей Геннадиевич
Возвращение в Россию. Убийство по «Катехизису»
В августе 1869 Сергей Нечаев с бакунинским мандатом представителя «Всемирного революционного союза» вернулся в Россию. Здесь он организовал тайное общество «Народная расправа», главным образом из студентов Петровской сельскохозяйственной академии. Тайная организация состояла из «пятерок», подчиняющихся «комитету», в который на самом деле входил один Нечаев. Организация строилась на принципах жесткого централизма и безоговорочного подчинения. Столкнувшись с сопротивлением своим авторитарным методам со стороны студента И. И. Иванова, Нечаев организовал 21 ноября 1869 его убийство, причем привлек к его осуществлению еще четверых членов организации - Ивана Гавриловича Прыжова, Алексея Кирилловича Кузнецова, П. Г. Успенского и Н. Н. Николаева, стремясь «повязать» их кровью.
Иванова заманили в парк при академии под предлогом поисков типографского шрифта, якобы спрятанного в гроте еще «каракозовцами». После недолгой ожесточенной борьбы Нечаев прострелил голову полузадушенному Иванову, труп которого был сброшен в пруд, но вскоре был обнаружен окрестными крестьянами. Нечаев бежал за границу, другие участники убийства были арестованы. По завершении следствия перед судом предстали 85 «нечаевцев». «Процесс» подробно освещался в прессе - правительство рассчитывало дискредитировать революционеров, заклеймить их цели и методы борьбы. Тогда же в «Правительственном вестнике» был опубликован обнаруженный при обыске у П. Г. Успенского текст «Катехизиса». Получив вторую половину «Бахметевского фонда», Нечаев опубликовал ряд прокламаций, обращенных к различным слоям русского общества. Совместно с Огаревым издавал «Колокол» (апрель - май 1870, №1 - 6). В программной статье «Главные основы будущего общественного строя» («Народная расправа», 1870, № 2) нарисовал картину коммунистического строя («Казарменный коммунизм»). Карл Маркс и Фридрих Энгельсом назвали придуманный Нечаевым строй «... образчиком казарменного коммунизма».
По поводу опубликованного нечаевского текста один из ведущих публицистов консервативного толка Михаил Никифорович Катков писал: «Послушаем, как русский революционер понимает сам себя. На высоте своего сознания он объявляет себя человеком без убеждений, без правил, без чести. Он должен быть готов на всякую мерзость, подлог, обман, грабеж, убийство и предательство. Ему разрешается быть предателем даже своих соумышленников и товарищей... Не чувствуете ли вы, что под вами исчезает всякая почва? Не очутились ли вы в ужасной теснине между умопомешательством и мошенничеством?».
Я иду в Сибирь и твердо уверен, что миллионы людей сочувствуют мне. Долой царя, долой деспотизм! Да здравствует свобода! Меня, политического преступника, сделали простым убийцею! Позор новому русскому суду, это не суд, а шулерство!
Нечаев Сергей Геннадиевич
После бегства из России
За границей С. Г. Нечаев издавал второй номер журнала «Народная расправа» с программной статьей «Главные основы будущего общественного строя». Ссылаясь на Коммунистический Манифест, Сергей Геннадьевич изображал коммунизм как строй, при котором господствует принцип «производить для общества как можно более и потреблять как можно меньше». Труд обязателен под угрозой смерти, а всеми делами распоряжается никому не подотчетный и никому не известный комитет, принудительно регламентирующий все человеческие отношения в обществе. В 1870 году он пробовал возобновить вместе с Огаревым издание «Колокола», но не слишком удачно - вышло только шесть номеров.
Нечаев и в эмиграции пытался применять методы шантажа и угроз для достижения своих целей, в т. ч. по отношению к Бакунину и дочери Герцена Наталье Александровне. Постепенно он оказался в изоляции, от него отшатнулся даже Бакунин, назвавший нечаевский «Катехизис» «катехизисом абреков». Отвергнутый всеми, Нечаев вынужден был скитаться по Европе, скрываясь от преследований царского правительства, но в 1872 году был выдан Швейцарией как уголовный преступник. В 1873 на суде Нечаев вел себя мужественно, а на приговор - 20 лет каторжных работ - ответил возгласом: «Да здравствует Земский собор! Долой деспотизм!». По личному распоряжению Александра II вместо отправки в Сибирь Нечаева «навсегда» (это слово было подчеркнуто царем) заключили в одиночную камеру Петропавловской крепости.
Но одиночка не сломила Нечаева. Он занимался самообразованием, работая над статьями, и написал даже роман «Жоржетта». Нечаеву удалось привлечь на свою сторону охрану, которой было запрещено с ним разговаривать, и установить контакт с народовольцами.
Всякая мерзость для врага есть дело пригодное, и если бы не было Бакунина, Нечаева и tutti quanti, то враги России должны были бы создать их.
Нечаев Сергей Геннадиевич
Отношение к «нечаевщине»
«Нечаевщина» была осуждена большинством русских революционеров, и в течение почти десяти лет терроризм не применялся как метод борьбы. Однако это оказалось отнюдь не случайным и не преходящим явлением. Вполне справедливо писал российский историк, доктор исторических наук Борис Павлович Козьмин, что «...необходимо дать себе отчет в том, что нечаевское дело, с одной стороны, органически связано с революционным движением предшествующих лет, а с другой - предвосхищает в некоторых отношениях ту постановку революционного дела, какую оно получило в следующее десятилетие».
Нечаевская традиция физического уничтожения или терроризации «особенно вредных» лиц, беспрекословного подчинения низов вышестоящим революционерам, оправдания любого аморализма, если он служит интересам революции, прослеживалась в течение всей последующей истории русского революционного движения. Террор и заговоры стали неотъемлемой его частью, а нравственные основы, заложенные декабристами и Герценом, все больше размывались.
Нечаевское дело легло в основу знаменитого «антинигилистического» романа Федора Михайловича Достоевского «Бесы» (1873), в котором прототипом Петра Верховенского стал сам Нечаев.
Сергей Геннадиевич Нечаев скончался 1 декабря (21 ноября по ст.ст.) 1882 года, в Алексеевском равелине Петропавловской крепости, в Санкт-Петербурге, ровно 13 лет спустя после убийства Иванова, от «общей водянки, осложненной цинготною болезнью».
Сергей Геннадиевич Нечаев - цитаты
Действительность очень неделикатно щупает меня своими неуклюжими лапами и заставляет делать громадные прыжки. Эх! как бы поскорее улизнуть-то отсюда. Впрочем, это знакомство с действительностью полезно, оно не позволит мне погрузиться в апатию и созерцать прелести мира: постоянный анализ окружающего дает верное понятие о своих силах. - Из письма Нечаева Ф. Д. Нефёдову
…не знаю, как у вас в Москве, у нас в Иванове, то есть в чертовом болоте, хотел я сказать: скука страшная, снег тает, на улицах лужи, везде течет, льет, каплет, не видно ни души человеческой, но за то царство животных наполняет теперь каждый закоулок, всякий наслаждается по-своему: свиньи валяются в лужах, куры роются в навозе, собаки бегают целыми бандами, только коровы прогуливаются со степенностью и важностью, свойственной Ивановским купцам.
Я иду в Сибирь и твердо уверен, что миллионы людей сочувствуют мне. Долой царя, долой деспотизм! Да здравствует свобода! Меня, политического преступника, сделали простым убийцею! Позор новому русскому суду, это не суд, а шулерство!
Один из руководителей «Общества народной расправы»
Серге́й Генна́диевич Неча́ев (20 сентября [2 октября ] , Иваново - 21 ноября [3 декабря ] , Санкт-Петербург) - русский нигилист и революционер XIX века. Один из первых представителей русского революционного активизма, лидер «Народной Расправы ». Автор радикального «Катехизиса революционера ». Осуждён за убийство студента Иванова . Умер в заключении (21 ноября) 3 декабря 1882 года .
Биография [ | ]
Родился в с. Иваново Шуйского уезда Владимирской губернии (впоследствии: г. Иваново-Вознесенск; ныне: г. Иваново) (20 сентября) 2 октября 1847 года .
Его отец - Геннадий Павлович Нечаев (р. 13 (25 ) января ), внебрачный сын помещика Петра Семёновича Епишкова и его «дворовой девки» Фатины Алексеевой, получил фамилию Нечаев («нечаянный», «неожидаемый») а отчество - по крёстному отцу. По рождению - крепостной, был в 10-летнем возрасте продан отцом вместе со своей матерью помещику Кобликову. В 1834 году мать Геннадия получила вольную, её сын был зачислен в мещанское сословие. Впоследствии работал половым в шуйских и ивановских трактирах, после женитьбы помогал тестю-маляру в его мастерской расписывать дуги для упряжек, научился делать вывески, организовывал банкеты, свадьбы, званые обеды и прочие торжества. Мать Сергея - Прасковья Петровна Литвинова родилась 25 июля (6 августа ) , также по рождению крепостная (их семья выкупилась у помещика и перешла в мещанское сословие), была портнихой. Сергей был старшим ребёнком в семье, мать родила ещё двух дочерей, Фатину и Анну. Все дети жили в трёхкомнатном доме родителей матери в Иваново. Мать умерла, когда Сергею было восемь лет. Его отец женился во второй раз, и в их семье появилось ещё два сына .
Сергей помогал деду раскрашивать дуги, работал полотёром, в 9-10 лет был устроен «мальчиком на побегушках» в купеческой конторе, с 14 лет помогал отцу в обслуживании банкетов в качестве официанта. Его семья платила за хороших наставников, которые обучали Сергея латыни, немецкому, французскому, истории, математике и риторике. Утверждал о себе, что освоил самоучкой 6 классов гимназии .
Вошёл в кружок молодёжи, объединявшейся вокруг народного писателя и учителя, сблизился с будущим писателем Ф. Д. Нефёдовым .
Вдохновлённый неудачной попыткой покушения на жизнь императора Каракозовым , Нечаев принял участие в студенческом движении в 1868-1869 годах, руководя радикальным меньшинством вместе с Петром Ткачёвым и др. Нечаев принял участие в разработке «Программы революционных мероприятий», в которой социальная революция рассматривалась как конечная цель их движения. В программе также предлагаются пути по созданию революционной организации и проведения подрывной деятельности.
Нечаев в революционном движении и в анархизме [ | ]
В 18 лет Сергей вступил в кружок анархистов (, и Ф. В. Волховский) и либертарных социалистов (Марк Натансон , Герман Лопатин и Л. В. Гольденберг). Сотрудничество с Бакуниным в 1869 году привело к созданию «Катехизиса Революционера », который породил много споров и расколов в движениях и в интернационале. Показав себя преданным радикальным революционером, оказал глубокое влияние на революционное движение. Беспощадный террор, подчинение средств цели стали орудием борьбы, набирающей масштабы, а «катехизис» стал библией для революционеров.
Появился термин «нечаевщина». «Нечаевщина» оказалась настолько радикальным революционным движением с достижением цели любым способом, что вызвала отвращение во многих течениях и оказала влияние на репутацию анархизма, как течения с целью террора.
«Спасительной для народа может быть только та революция, которая уничтожит в корне всякую государственность и истребит все государственные традиции… »
Эмиграция [ | ]
В 1869 году Нечаев распространил легенду о своем аресте и бегстве из Петропавловской крепости . После этого он уехал в Швейцарию и, выдав себя за представителя Русского революционного комитета (никогда не существовавшего), вступил в отношения с Михаилом Бакуниным и Николаем Огарёвым , получил от последнего 10000 франков (400 фунт. ст. из т. н. «Бахметьевского фонда », которым Огарев распоряжался совместно с Герценом) на дело революции.
Общество народной расправы [ | ]
Вторая эмиграция [ | ]
В эмиграции Нечаев в поисках денег через Огарёва вновь обратился к Герцену. Герцен встретился с ним и согласился с выдачей Нечаеву оставшейся части «Бахметьевского фонда», хоть деятельность Нечаева считал «положительно вредной и несвоевременной». Нечаев издавал за границей журнал «Народная Расправа» и возобновил издание «Колокола » совместно с Огарёвым и Бакуниным.
После смерти Герцена в январе 1870 г. Нечаев вместе с Бакуниным безуспешно попытался привлечь к изданию «Колокола» дочь Герцена Наталью. После того как российское правительство обратилось к швейцарским властям с просьбой о выдаче Нечаева как уголовного преступника, Нечаев стал скрываться. Он признался в любви к Наталье Герцен и попросил её руки, но она ему отказала и старалась убедить Огарёва не иметь более никаких дел с Нечаевым. После того как Наталья Герцена узнала от Германа Лопатина подробности убийства студента Иванова, с Нечаевым она разорвала все отношения окончательно. Как она писала летом 1870 г., «…теперь Бакунин и даже Огарев убеждены в том, что их надували, и прекратили все сношения с Нечаевым и его товарищами». Бакунин писал Огарёву о Нечаеве: «Нечего сказать, были мы дураками, и как бы Герцен над нами смеялся, если б был жив, и как бы он был прав, ругаясь над нами!» .
Экстрадиция и суд [ | ]
Арестант Петропавловской крепости [ | ]
В крепости Нечаев приобрел большое влияние на караульных солдат, считавших его высокопоставленным человеком, и вступил через них в сношения с народовольцами , бывшими на свободе. Желябов предложил ему устроить его побег из крепости, но Нечаев отказался, не желая помешать успеху революционных замыслов, которыми он до некоторой степени руководил. [ ]
С данным мнением не согласна Вера Фигнер . В своём «Запечатлённом труде» (т. 1, гл. 10, § 4) она пишет о выборе между покушением Александра II и организацией побега Нечаева:
В литературе я встречала указание, будто Комитет предоставил Нечаеву самому решить, которое из двух дел поставить на первую очередь, и будто Нечаев высказался за покушение. Комитет не мог задавать подобного вопроса; он не мог приостановить приготовления на Малой Садовой и обречь их почти на неминуемое крушение. Он просто оповестил Нечаева о положении дел, и тот ответил, что, конечно, будет ждать.
Чистейший вымысел также рассказ Тихомирова , будто Желябов посетил остров равелина , был под окном Нечаева и говорил с ним. Этого не было, не могло быть. Желябову была предназначена ответственная роль в предполагавшемся покушении. Мина на Малой Садовой могла взорваться немного раньше или немного позже проезда экипажа государя. В таком случае на обоих концах улицы четыре метальщика должны были пустить в ход свои разрывные снаряды. Но если бы и снаряды дали промах, Желябов, вооружённый кинжалом , должен был кончить дело, а кончить его на этот раз мы решили во что бы то ни стало. Возможно ли, чтобы при таком плане Комитет позволил Желябову отправиться к равелину, не говоря уже о том, что провести его туда было вообще невозможно? И разве сам Желябов пошел бы на такой бесцельный и безумный риск не только собой и своей ролью на Садовой, но и освобождением Нечаева? Никогда!
Нечаев советовал Желябову прибегать в революционных целях к приёмам распускания ложных слухов, к вымогательству денег и т. п., но Желябов не соглашался; на этой почве Нечаев разошёлся и с «Народной волей».
Заговор Нечаева был выдан властям народовольцем Леоном Мирским , отбывавшим каторжный срок в Алексеевском равелине . В 1882 году солдат из гарнизона Петропавловской крепости судили за организацию сношений Нечаева с волей и приговорили к разным наказаниям. Вскоре после этого Нечаев умер в тюрьме от водянки , осложнённой
«Худой, с озлобленным лицом и сжатым судорогой ртом, безбородый юноша», — так описывал Сергея Нечаева в своих воспоминаниях один из современников. Будущий возмутитель общественного порядка родился в семье вольноотпущенных крестьян в 1842 году. Церковные книги фиксируют, что отец был незаконнорожденным сыном помещика. Кто знает, как повернулась бы судьба русской революции, если бы дворянин Епишков принял своего сына и оставил его при дворе? Но это гипотезы, а на практике отец Нечаева женился и был зачислен в мещанство. Он стал помогать тестю в малярном деле и подрабатывал сервировкой столов на купеческих гуляниях.
Город Иваново-Вознесенск, где родился и провел свое детство Нечаев
Сергея раздражала профессия отца и провинциальный город в целом, где «все ивановцы сидят неподвижно в своих логовищах». Он рано начал обучаться грамоте и под влиянием приехавшего в их город учителя и литератора В. А. Дементьева стал усердно осваивать гимназическую программу, которая представлялась ему «шишковатой дорогой». В конце концов он, лелея собственные и родительские надежды, попытался поступить в столичный университет. И хотя попытка оказалась неудачной, это стало возможностью вырваться из «чертова болота» и оказаться в самой гуще общественно-политических событий, оставшись в университете вольнослушателем.
Пробуждение силы
Зима 1868/1869 годов наконец-то предоставила Сергею Нечаеву возможность, которую он так долго ждал. После выстрела Каракозова в 1866 г. правительство стало принимать ряд реакционных мер, которые также отразились и на студенческих свободах: были запрещены любые сходки, кассы взаимопомощи и распространенные тогда студенческие библиотеки. Эти действия властей стали сигналом к пробуждению Нечаева, и он, перебегая от одного кружка недовольных студентов к другому, приступил к подстрекательству. Целью Сергея было вывести студентов на антимонархические демонстрации, спровоцировать их массовое отчисление и тем самым заставить оставшуюся студенческую среду кипеть от недовольства за судьбы их товарищей.
Маркс считал Нечаева «политическим авантюристом»
Молодыми и еще болеющими юношеским максимализмом студентами было легко управлять, тогда как до их будущего и последствий Сергею Нечаеву дела не было. Образование он презирал, считая, что познания в химии, физике и других науках полезны только в том случае, если они могут стать «наукой разрушения», как он назвал ее позднее в «Катехизисе революционера». А для себя Сергей Нечаев выработал особые алгоритмы решения ее задач: провокация и мистификация.
Студенческая сходка
Именно в этот период он впервые употребил позднее излюбленный прием, которым удерживал нужных людей на коротком поводу и провоцировал новые аресты, а за ними — новые волнения. Лист об организации протестного движения с 97 подписями слушателей Медико-хирургической академии, поддавшихся на его радикальные воззвания, он стал использовать против них самих: выдавал эти лица за членов некоего революционного кружка, затем «случайно» допустил попадание списка этих фамилий в распоряжение Третьего отделения. Сам же Сергей Нечаев, как только возникла угроза ареста, удачно эмигрировал в Швейцарию.
В 27 лет Нечаев был объявлен особо опасным политическим преступником
За границей он продолжил деятельность провокатора, которую современник назвал «признаком скудоумия в сочетании с низостью». На имя тех своих знакомых, кто уже давно был взят на карандаш тайной полицией, Нечаев стал посылать письма, намекающие на участие этих людей в его антиправительственной организации. По-видимому, ожидания его оправдались: письма были проверены бдительными цензорами и последовали аресты. Самого Нечаева к лету 1869 года объявили особо опасным государственным преступником. Иллюзия надвигающейся революции была успешно создана.
Судьбоносное убийство
На протяжении всей своей революционной деятельности он занимался мифологизацией. В Женеву, на встречу к М. А. Бакунину, Н. П. Огареву и И. А. Герцену, он приехал уже в образе посланника русского революционного движения. Всех, кроме издателя «Колокола», ему удалось убедить, что необходима организация выпуска прокламаций, их идеологическая поддержка и, самое главное, финансы. В соавторстве с Бакуниным был составлен «Катехизис революционера», который произвел на либеральную общественность «самое гадкое впечатление».
Спустя время Бакунин отрекся от Нечаева и «Катехизиса революционера»
Легенда о силе русского революционного движения оказалась столь удачной, что Нечаев использовал ее и при встрече с триумвиратом русской общественной мысли, и в ходе дальнейшей вербовки членов «Общества народной расправы». Он представлял себя создателем системы революционных ячеек, рассеянных по всей России и возглавляемых таинственным Комитетом. Однако на деле такая организация пока существовала только в его голове.
М.А.Бакунин и А. И. Герцен
«И теперь, через 40 лет, я помню его глаза и понимаю, что люди могли рабски подчиниться ему», — столь неизгладимое впечатление произвел Сергей Нечаев на одну из своих современниц. Вернувшись в Россию, он приступил к вербовке в первые «нечаевские» пятерки, иногда с помощью запугивания и давления.
Один из членов организации — Иван Иванов — возмутился мерами, которыми собирался бороться Нечаев, так как они могли поставить под удар обычных студентов. Завязался ожесточенный спор, и руководитель «Общества народной расправы» испугался, что Иванов, пользовавшийся уважением среди студентов, переманит их на свою сторону. Расправа в назидание остальным последовала почти незамедлительно: заманив Иванова в грот в Петровско-Разумовском парке, Нечаев убил его вместе с сообщниками и вновь сбежал в Швейцарию, откуда был экстрадирован по требованию России как уголовный преступник.
Заключенный № 5
После открытого судебного процесса в 1872 году публика была разочарована тщедушным обликом и трагикомичным поведением революционера, представлявшегося до этого или демоном во плоти, или романтическим героем. «Московские ведомости», стремясь окончательно развенчать образ нигилистов, глумились, что главного вдохновителя участников «Общества народной расправы» судят как «простого убийцу».
Достоевский о Нечаеве: «Какой маленький-маленький гимназист!»
В конце концов, Сергея Нечаева, по личному поручению императора, заключили в одиночную камеру в Алексеевском равелине — тюрьме, в которой бывшие борцы за справедливость сходили с ума или, как Бакунин, писали просьбы о помиловании. К узнику было запрещено обращаться иначе, чем «заключенный № 5».
Алексеевский равелин в Петропавловской крепости
До конца жизни Сергей Нечаев не отказывался от своих идей. В тюрьме ему удалось совершить казавшееся ранее невозможным: он переманил на свою сторону охрану Алексеевского равелина. Революционер рассчитывал воспользоваться их преданностью, чтобы сбежать из Петропавловской крепости, но план сорвался: один из заключенных стал сотрудничать с властью и донес на вовлеченных в заговор охранников. Спустя 10 лет Сергей Нечаев умер в тюремном лазарете — через год после убийства Александра II революционерами.
Нечаев Сергей Геннадиевич - революционер (1848 - 1882). По происхождению бедный мещанин, он научился грамоте в 16 лет и выдержал экзамен на учителя.
С осени 1868 г. вел революционную пропаганду среди студентов Санкт-Петербургского университета и медицинской академии; студенческие волнения в феврале 1869 г. были в значительной мере его делом. За границей он вступил в сношения с Бакуниным и Огаревым. В сентябре 1869 г. вернулся в Россию и основал в Петербурге и Москве революционное "Общество народной расправы". Дело мирной пропаганды, по его мнению, окончено; приближается страшная революция, которая должна подготовляться строго конспираторским способом; дисциплина должна быть полная. Когда студент петровской академии Ив. Иванов обнаружил неповиновение воле Нечаева, последний решил устранить его, и в ноябре 1869 г. Иванов был убит в гроте академии самим Нечаевым, Успенским, Прыжковым, Кузнецовым и Николаевым. Сам Нечаев успел бежать за границу, но 87 лиц были преданы суду Санкт-Петербургской судебной палаты по обвинению в революционном сообществе; те из них, которые вместе с тем обвинялись в убийстве, приговорены к каторжным работам, другие - к более мягким наказаниям, некоторые оправданы (1871). Нечаев издавал за границей журнал "Народная Расправа". Крайне отрицательная характеристика молодого поколения революционеров, сделанная Герценом (в посмертных статьях), по-видимому, внушена знакомством с Нечаевым. В 1872 г. швейцарское правительство выдало Нечаева России, как преступника уголовного. Он судился в Московском окружном суде, с участием присяжных, в 1873 г. и был приговорен к каторжным работам в рудниках на 20 лет. В дальнейшем обязательство, принятое русским правительством при требовании выдачи Нечаева, исполнено не было: Нечаев не был послан в рудники, а посажен в Петропавловскую крепость, где с ним обращались как с политическим арестантом. В крепости Нечаев приобрел большое влияние на караульных солдат, считавших его высокопоставленным человеком, вступил через них в сношения с народовольцами, бывшими на свободе, и до некоторой степени играл в их среде руководящую роль, но скоро разошелся с ними, так как они не хотели следовать его советам, имевшим явно безнравственный характер. В 1882 г. солдаты из гарнизона Петропавловской крепости судились за организацию сношений Нечаева с волей и приговорены к разным наказаниям. Нечаев умер незадолго до этого процесса. Это был человек большой силы воли, умевший импонировать людям, особенно простым - крестьянам, солдатам, - но иногда и интеллигентным, даже пожилым (писатель Прыжов), и всецело подчинял их своей воле. Полный жгучей, органической ненависти к существовавшему политическому и социальному строю, в способе действий не гнушался никакими средствами - ложью, вымогательством денег, подслушиванием, выкрадыванием чужих писем и т. д. Извлечения из отчетов о двух Нечаевских процессах перепечатаны в сборнике Базилевского: "Государственные преступления в XIX в." (т. 1-й, Париж, 1905). Заметки о Нечаеве (в отрицательном духе, поскольку дело идет о личной порядочности Нечаева, и восторженные, поскольку дело идет о твердости его воли, энергии и убеждений) - в "Вестнике Народной Воли", № 1. Делом Нечаева вдохновлялся Достоевский в романе "Бесы". Речь Спасовича, защищавшего в первой части Нечаевского процесса Кузнецова, Ткачева и Томилову, см. в V т. "Сочинений" Спасовича (Санкт-Петербург, 1893). О Нечаевском деле см. ст. К. Арсеньева в № 11 "Вестника Европы" за 1871 г. (перепечатан в сборнике его: "За четверть века", ПГ., 1915). В. В-в.
