Танковая битва на курской. Закрытая история

Курская битва (она же — битва на Курской дуге) — самое масштабное и самое ключевое сражение в ходе Великой Отечественной и всей Второй мировой. В нем приняли участие 2 миллиона человек, 6 тысяч танков и 4 тысячи самолетов.

Курская битва продолжалась 49 дней, состояла из трех операций:

• Курская стратегическая оборонительная (5 — 23 июля);
• Орловская (12 июля — 18 августа);
• Белгородско-Харьковская (3 — 23 августа).

Советы задействовали:

• 1,3 млн человек + в резерве было 0,6 млн;
• 3444 танков + 1,5 тыс. в резерве;
• 19100 орудий и минометов + 7,4 тыс. в резерве;
• 2172 самолетов + 0,5 тыс. в резерве.

На стороне Третьего Рейха сражались:

• 900 тысяч человек;
• 2758 танков и САУ (из них 218 в ремонте);
• 10 тысяч орудий;
• 2050 самолетов.

Источник: toboom.name

Много жизней унесло это сражение. Но немало и боевой техники “уплыло“ на тот свет. В честь 73-й годовщины начала Курской битвы вспоминаем, какие танки тогда воевали.

Т-34-76

Очередная модификация Т-34. Броня:

• лоб — 45 мм;
• борт — 40 мм.

Пушка — 76 мм. Т-34-76 являлся самым массовым танком, участвовавшим в Курской битве (70% всех танков).

Источник: lurkmore.to

Легкий танк, он же “светлячок“ (жарг. из WoT). Броня — 35-15 мм, пушка — 45 мм. Количество на поле боя - 20-25%.

Источник: warfiles.ru

Тяжеленная машина с 76-миллиметровым дрыном, названная в честь российского революционера и советского военачальника Клима Ворошилова.

Источник: mirtankov.su

КВ-1С

Он же — “Квас“. Скороходная модификация КВ-1. “Скороходная“ подразумевает уменьшение брони ради повышения маневренности танчика. Экипажу от этого не легче.

Источник: wiki.warthunder.ru

СУ-152

Тяжелая самоходно-артиллерийская установка, построенная на базе КВ-1С, вооруженная 152-мм гаубицей. В Курской дуге их было 2 полка, то бишь 24 штуки.

Источник: worldoftanks.ru

СУ-122

Среднетяжелая самоходка со 122-миллиметровой дудкой. На “расстрел под Курском“ их бросили 7 полков, то есть 84 штуки.

Источник: vspomniv.ru

Черчилль

На стороне Советов воевали и ленд-лизовские “Черчилли“ — не более пары-тройки десятков. Броня зверьков — 102-76 мм, пушка — 57 мм.

Источник: tanki-v-boju.ru

Наземная бронетехника Третьего Рейха

Полное имя — Panzerkampfwagen III. В народе — PzKpfw III, Panzer III, Pz III. Средний танк, с 37-миллиметровой пушкой. Броня — 30-20 мм. Ничего особенного.

И вот пробил час. 5 июля 1943 года началась операция “Цитадель” (кодовое название долго ожидавшегося наступления немецкого вермахта на так называемом Курском выступе). Для советского командования она не стала неожиданностью. Мы хорошо подготовились к встречи противника. Курская битва осталась в истории как сражение до тех пор невиданных по количеству танковых масс.

Немецкое командование этой операцией надеялось вырвать инициативу из рук Красной Армии. Оно бросило в бой около 900 тысяч своих солдат, до 2770 танков и штурмовых орудий. С нашей стороны их ждали 1336 тысяч бойцов, 3444 танка и САУ. Эта битва стала поистине сражением новой техники, поскольку с той и с другой стороны были применены новые образцы авиационного, артиллерийского, бронетанкового вооружения. Именно тогда Т-34 впервые встретились в бою с немецкими средними танками Pz.V “Пантера”.

На южном фасе Курского выступа в составе немецкой группы армий “Юг” наступала 10-я немецкая бригада, насчитывавшая 204 “Пантеры”. В составе одной танковой и четырех моторизованных дивизий СС было 133 “Тигра”.

Атакует 24-й танковый полк 46-й мехбригады, Первый прибалтийский фронт, июнь 1944 г.

Захваченная вместе с экипажем немецкая самоходная установка "Элефант". Курская дуга.

На северном фасе выступа в группе армий “Центр” в составе 21-й танковой бригады имелось 45 “Тигров”. Их усиливали 90 самоходных установок “Элефант”, известных у нас под названием “Фердинанд”. В обеих группировках насчитывалось 533 штурмовых орудия.

Штурмовыми орудиями в немецкой армии были полностью бронированные машины, по существу безбашенные танки на базе Pz.III (позже и на базе Pz.IV). Их 75-мм орудие, такое же как на танке Pz.IV ранних модификаций, имевшее ограниченный угол горизонтальной наводки, устанавливалось в лобовом листе рубки. Их задача – поддержка пехоты непосредственно в ее боевых порядках. Это было весьма ценная идея, тем более, что штурмовые орудия остались оружием артиллерии, т.е. ими управляли артиллеристы. В 1942 г они получили длинноствольную 75-мм танковую пушку и все больше и больше использовались как противотанковое и, скажем прямо, весьма эффективное средство. В последние годы войны именно на них легла вся тяжесть борьбы с танками, хотя они сохранили свои и название, и организацию. По количеству выпущенных машин (в том числе и на базе Pz.IV) – более 10,5 тысяч – они превосходили самый массовый германский танк – Pz.IV.

С нашей стороны около 70% танков составляли Т-34. Остальное тяжелые КВ-1, КВ-1C, легкие Т-70, некоторое количество танков, полученных по ленд-лизу от союзников (“Шерманы”, “Черчилли”) и новые самоходные артиллерийские установки СУ-76, СУ-122, СУ-152, недавно начавшие поступать на вооружение. Именно двум последним выпала доля отличиться в борьбе с новыми немецкими тяжелыми танками. Тогда-то они и получили у наших солдат почетное прозвище “зверобои”. Их, впрочем, было очень немного: так, к началу Курской битвы в двух тяжелых самоходных артиллерийских полках насчитывалось всего 24 СУ-152.

12 июля 1943 г в районе поселка Прохоровка грянуло величайшее танковое сражение Второй мировой войны. В нем участвовало до 1200 танков и самоходных установок с обеих сторон. К исходу дня немецкая танковая группировка, состоявшая из лучших дивизий вермахта: “Великая Германия”, “Адольф Гитлер”, “Райх”, “Мертвая голова”, были разбиты и отступили. На поле остались догорать 400 машин. Больше на южном фасе враг не наступал.

Курская битва (Курская оборонительная: 5-23 июля, Орловская наступательная: 12 июля – 18 августа, Белгородско-Харьковская наступательная: 2-23 августа, операции) длилась 50 дней. В ней помимо тяжелых людских потерь враг потерял около 1500 танков и штурмовых орудий. Повернуть ход войны в свою пользу ему не удалось. Но и наши потери, в частности, в бронетанковой технике были велики. Они составили более 6 тысяч танков и СУ. Новые немецкие танки в бою оказались крепкими орешками, и поэтому “Пантера” заслуживает хотя бы краткого рассказа о себе.

Конечно, можно говорить о “детский болезнях”, недоделках, слабых местах новой машины, но дело не в этом. Недоработки всегда остаются некоторое время и устраняются в ходе серийного производства. Вспомним, что такое же положение было сначала с нашей тридцатьчетверкой.

Мы уже говорили, что разработать новый средний танк по образцу Т-34 было поручено двум фирмам: “Даймлер-Бенц” (DB) и MAN. В мае 1942 г они представили свои проекты. “DB” предложила танк даже внешне напоминавший Т-34 и с той же компоновкой: то есть моторно-трансмиссионное отделение и ведущее колесо заднего расположения, башня сдвинута вперед. Фирма предлагала даже установить дизель-мотор. Отличной от Т-34 была лишь ходовая часть – она состояла из 8 катков (на сторону) большого диаметра, расположенных в шахматном порядке с листовыми рессорами в качестве элемента подвески. Фирма MAN предложила традиционную немецкую компоновку, т.е. двигатель сзади, трансмиссия в передней части корпуса, башня -между ними. В ходовой части те же 8 больших катков в шахматном порядке, но уже с торсионной подвеской, к тому же двойной. Проект фирмы DB обещал более дешевую машину, более простую в изготовлении и обслуживании, однако при переднем расположении башни установить в ней новую длинноствольную пушку фирмы “Рейнметалл” не представлялось возможным. А первым требованием к нового танку была установка мощного вооружения – пушки с большой начальной скоростью бронебойного снаряда. И, действительно, специальная танковая длинноствольная пушка KwK42L/70 была шедевром артиллерийского производства.

Поврежденный немецкий танк Пантера \ Прибалтика, 1944 г.

Подбитая "тридцатьчетверками”немецкая самоходка Pz.1V/70, вооруженная той же пушкой, что и ”Пантера”

Бронирование корпуса сконструировано в подражание Т-34. Башня имела вращающийся вместе с ней полик. После выстрела перед открытием затвора полуавтоматической пушки ствол продувался сжатым воздухом. Гильза же падала в специально закрывающийся пенал, где из нее отсасывались пороховые газы. Таким способом устранялась загазованность боевого отделения. На “Пантере” устанавливался двухпоточный механизм передач и поворота. Гидроприводы облегчали управление танком. Шахматное расположение катков обеспечивало равномерное распределение веса на гусеницы. Катков много и половина из них, к тому же – двойные.

На Курской дуге в бой пошли “Пантеры” модификации Pz.VD с боевой массой 43 т. С августа 1943 г выпускались танки модификации Pz.VA с улучшенной командирской башенкой, усиленной ходовой частью и увеличенной до 110-мм броней башни. С марта 1944 г и до конца войны выпускалась модификация Pz.VG. На ней толщина верхней бортовой брони была увеличена до 50 мм, отсутствовал смотровой лючек механика-водителя в лобовом листе. Благодаря мощной пушке и отличным оптическим приборам (прицел, приборы наблюдения) “Пантера” могла успешно вести бой с танками противника на расстоянии 1500-2000 м. Это был лучший танк гитлеровского вермахта и грозный противник на поле боя. Часто пишут, что производство “Пантеры” было будто бы весьма трудоемким. Однако проверенные данные говорят, что по затрате человека-часов на производство одной машины “Пантера” соответствовала в два раза более легкому танку Pz.1V. Всего было выпущено около 6000 “Пантер”.

Тяжелый танк Pz.VIH – “Тигр” при боевой массе 57 т имел 100-мм лобовую броню и был вооружен 88- мм пушкой длиной ствола 56 калибров. По маневренности он уступал “Пантере”, зато в бою являлся еще более грозным противником.

Обстановка и силы сторон

Ранней весной 1943 года, после завершения зимне-весенних боёв, на линии советско-германского фронта между городами Орёл и Белгород образовался огромный выступ, направленный на запад. Этот изгиб неофициально называли Курской дугой. На изгибе дуги располагались войска советских Центрального и Воронежского фронтов и немецких групп армий «Центр» и «Юг».

Отдельные представители высших командных кругов Германии предлагали вермахту перейти к оборонительным действиям, изматывая советские войска, восстанавливая собственные силы и занимаясь укреплением захваченных территорий. Однако Гитлер был категорически против: он полагал, что немецкая армия ещё достаточно сильна, чтобы нанести Советскому Союзу крупное поражение и снова перехватить ускользающую стратегическую инициативу. Объективный анализ ситуации показывал, что немецкая армия уже не способна наступать сразу по всем фронтам. Поэтому было решено ограничить наступательные действия только одним отрезком фронта. Совершенно логично немецкое командование избрало для нанесения удара Курскую дугу. Согласно плану, немецкие войска должны были нанести удары по сходящимся направлениям от Орла и Белгорода в направлении на Курск. При успешном исходе это обеспечивало окружение и разгром войск Центрального и Воронежского фронтов Красной армии. Окончательные планы операции, получившей кодовое название «Цитадель», были утверждены 10-11 мая 1943 года.

Разгадать замыслы немецкого командования относительно того, куда именно будет наступать вермахт в летний период 1943 года, не составляло большого труда. Курский выступ, уходящий на много километров в глубину территории, контролируемой гитлеровцами, был соблазнительной и очевидной мишенью. Уже 12 апреля 1943 года на совещании в Ставке Верховного Главнокомандования СССР было принято решение перейти к преднамеренной, спланированной и мощной обороне в районе Курска. Войска РККА должны были сдержать натиск гитлеровских войск, измотать противника, а затем перейти в контрнаступление и разгромить врага. После этого предполагалось начать общее наступление в западном и юго-западном направлениях.

На тот случай, если бы немцы приняли решение не наступать в районе Курской дуги, был также создан план наступательных действий силами, сосредоточенными на данном участке фронта. Однако приоритетным оставался оборонительный план, и именно к его реализации Красная армия приступила в апреле 1943 года.

Оборона на Курской дуге строилась основательная. Всего было создано 8 оборонительных рубежей суммарной глубиной около 300 километров. Огромное внимание уделялось минированию подступов к линии обороны: по различным данным, плотность минных полей составляла до 1500-1700 противотанковых и противопехотных мин на километр фронта. Противотанковая артиллерия была не распределена равномерно по фронту, а собрана в так называемые «противотанковые районы» — локализованные скопления противотанковых орудий, закрывавшие сразу несколько направлений и частично перекрывавшие сектора обстрела друг друга. Таким образом достигалась максимальная концентрация огня и обеспечивался обстрел одной наступавшей вражеской части сразу с нескольких сторон.

Перед началом операции войска Центрального и Воронежского фронтов насчитывали суммарно около 1,2 миллиона человек, около 3,5 тысячи танков, 20 000 орудий и миномётов, а также 2800 самолётов. В качестве резерва выступал Степной фронт численностью около 580 000 человек, 1,5 тысячи танков, 7,4 тысячи орудий и миномётов, около 700 самолётов.

С немецкой стороны в битве принимали участие 50 дивизий, насчитывавших, по разным данным, от 780 до 900 тысяч человек, около 2700 танков и САУ, около 10 000 орудий и приблизительно 2,5 тысячи самолётов.

Таким образом, к началу Курской битвы Красная армия имела численное преимущество. Однако не следует забывать, что войска эти располагались в обороне, а следовательно, немецкое командование имело возможность эффективно концентрировать силы и добиваться нужной концентрации войск на участках прорыва. Кроме того, в 1943 году немецкая армия получила в достаточно большом количестве новые тяжёлые танки «Тигр» и средние «Пантера», а также тяжёлые самоходные установки «Фердинанд», которых было в войсках всего лишь 89 (из 90 построенных) и которые, однако, сами по себе представляли немалую угрозу при условии их грамотного применения в нужном месте.

Первый этап битвы. Оборона

Дату перехода немецких войск в наступление оба командования — Воронежского и Центрального фронтов — предугадали довольно точно: по их данным, атаки следовало ожидать в период с 3 по 6 июля. За день до начала битвы советским разведчикам удалось захватить «языка», который сообщил о том, что 5 июля немцы начнут штурм.

Северный фас Курской дуги удерживал Центральный фронт генерала армии К. Рокоссовского. Зная время начала немецкого наступления, в 2:30 ночи командующий фронтом отдал приказ провести получасовую артиллерийскую контрподготовку. Затем, в 4:30, артиллерийский удар повторили. Эффективность этой меры была достаточно противоречивой. По докладам советских артиллеристов, немцы понесли существенный урон. Однако, судя по всему, это всё-таки не соответствовало действительности. Точно известно о небольших потерях в живой силе и технике, а также о нарушении линий проводной связи противника. Кроме того, теперь немцы точно знали, что внезапного наступления не получится — Красная армия к обороне готова.

В 5:00 утра началась немецкая артиллерийская подготовка. Она ещё не закончилась, когда в наступление вслед за огневым валом пошли первые эшелоны гитлеровских войск. Немецкая пехота при поддержке танков вела наступление по всей полосе обороны 13-й советской армии. Главный удар пришёлся на посёлок Ольховатка. Наиболее мощный натиск испытывал правый фланг армии у села Малоархангельское.

Бой длился приблизительно два с половиной часа, атаку удалось отбить. После этого немцы перенесли напор на левый фланг армии. О том, насколько силён был их натиск, свидетельствует то, что к концу 5 июля войска 15-й и 81-й советских дивизий оказались в частичном окружении. Однако прорвать фронт гитлеровцам пока не удавалось. Всего за первый день сражения немецкие войска продвинулись на 6-8 километров.

6 июля советские войска предприняли попытку контрудара силами двух танковых, трёх стрелковых дивизий и стрелкового корпуса при поддержке двух полков гвардейских миномётов и двух полков самоходных орудий. Фронт удара составлял 34 километра. Поначалу Красной армии удалось оттеснить немцев на 1-2 километра, однако затем советские танки попали под сильный огонь немецких танков и САУ и, после того как 40 машин было потеряно, вынуждены были остановиться. К концу дня корпус перешёл к обороне. Попытка контрудара, предпринятая 6 июля, серьёзного успеха не имела. Фронт удалось «отодвинуть» всего на 1-2 километра.

После неудачи удара на Ольховатку немцы перенесли усилия в направлении станции Поныри. Эта станция имела серьёзное стратегическое значение, прикрывая железную дорогу Орёл — Курск. Поныри были хорошо защищены минными полями, артиллерией и закопанными в землю танками.

6 июля Поныри атаковало около 170 немецких танков и САУ, включая 40 «Тигров» 505-го тяжёлого танкового батальона. Немцам удалось прорвать первую линию обороны и продвинуться до второй. Три атаки, последовавшие до конца дня, второй линией были отбиты. На следующий день после упорных атак немецким войскам удалось ещё больше приблизиться к станции. К 15 часам 7 июля противник захватил совхоз «1 Мая» и вплотную подошёл к станции. День 7 июля 1943 года стал кризисным для обороны Понырей, хотя захватить станцию гитлеровцы всё-таки не смогли.

У станции Поныри немецкие войска применили САУ «Фердинанд», оказавшиеся серьёзной проблемой для советских войск. Пробить 200-мм лобовую броню этих машин советские орудия были практически не способны. Поэтому наибольшие потери «Фердинанды» понесли от мин и налётов авиации. Последним днём, когда немцы штурмовали станцию Поныри, было 12 июля.

С 5 по 12 июля тяжёлые бои проходили в полосе действия 70-й армии. Здесь гитлеровцы вели атаку танками и пехотой при господстве в воздухе немецкой авиации. 8 июля немецким войскам удалось осуществить прорыв обороны, заняв несколько населённых пунктов. Локализовать прорыв удалось только вводом резервов. К 11 июля советские войска получили подкрепление, а также авиационную поддержку. Удары пикирующих бомбардировщиков нанесли довольно существенный урон немецким частям. 15 июля, после того как немцы уже окончательно были отброшены, на поле между посёлками Самодуровка, Кутырки и Тёплое военные корреспонденты вели съёмки подбитой немецкой техники. После войны эту хронику стали ошибочно называть «кадрами из-под Прохоровки», хотя под Прохоровкой не были ни одного «Фердинанда», а из-под Тёплого немцам не удалось эвакуировать две подбитые САУ этого типа.

В полосе действий Воронежского фронта (командующий — генерал армии Ватутин) боевые действия начались ещё днём 4 июля с ударов немецких частей по позициям боевого охранения фронта и продлились до глубокой ночи.

5 июля началась основная фаза сражения. На южном фасе Курской дуги бои отличались значительно большей напряжённостью и сопровождались более серьёзными потерями советских войск, чем на северном. Причиной тому стала местность, более подходящая для применения танков, и ряд организационных просчётов на уровне советского фронтового командования.

Главный удар немецких войск наносился вдоль шоссе Белгород — Обоянь. Этот участок фронта удерживала 6-я гвардейская армия. Первая атака состоялась в 6 часов утра 5 июля в направлении села Черкасское. Последовали две атаки при поддержке танков и авиации. Обе были отбиты, после чего немцы перенесли направление удара в сторону населённого пункта Бутово. В боях у Черкасского противнику практически удалось осуществить прорыв, но ценой тяжёлых потерь советские войска предотвратили его, зачастую теряя до 50-70% личного состава частей.

В течение 7-8 июля немцам удалось, неся потери, продвинуться ещё на 6-8 километров, однако затем наступление на Обоянь остановилось. Противник искал слабое место советской обороны и, казалось, нашёл его. Этим местом было направление на пока ещё никому не известную станцию Прохоровку.

Сражение под Прохоровкой, считающееся одним из самых крупных танковых сражений в истории, началось 11 июля 1943 года. Со стороны немцев в нём принимали участие 2-й танковый корпус СС и 3-й танковый корпус вермахта — всего около 450 танков и САУ. Против них сражались 5-я гвардейская танковая армия генерал-лейтенанта П. Ротмистрова и 5-я гвардейская армия генерал лейтенанта А. Жадова. Советских танков в Прохоровском сражении насчитывалось около 800.

Бой у Прохоровки можно назвать самым обсуждаемым и противоречивым эпизодом Курской битвы. Рамки этой статьи не дают возможности подробно проанализировать его, поэтому ограничимся только тем, что сообщим приблизительные цифры потерь. Немцы безвозвратно лишились около 80 танков и САУ, советские войска потеряли около 270 машин.

Второй этап. Наступление

12 июля 1943 года на северном фасе Курской дуги при участии войск Западного и Брянского фронтов началась операция «Кутузов», также известная как Орловская наступательная операция. 15 июля к ней присоединились войска Центрального фронта.

Со стороны немцев в боях была задействована группировка войск, насчитывавшая 37 дивизий. По современным оценкам, количество немецких танков и САУ, принимавших участие в боях под Орлом, составляло около 560 машин. Советские войска имели серьёзное численное преимущество над противником: на главных направлениях РККА превосходила немецкие войска в шесть раз по количеству пехоты, в пять раз по числу артиллерии и в 2,5-3 раза по танкам.

Немецкие пехотные дивизии оборонялись на хорошо укреплённой местности, оборудованной проволочными заграждениями, минными полями, пулемётными гнёздами и бронеколпаками. Вдоль берегов рек вражескими сапёрами были построены противотанковые препятствия. Следует отметить, однако, что работы над оборонительными линиями немцев ещё не были завершены к моменту начала контрнаступления.

12 июля в 5:10 утра советские войска начали артиллерийскую подготовку и нанесли авиационный удар по противнику. Через полчаса начался штурм. К вечеру первого дня Красная армия, ведя тяжёлые бои, продвинулась на расстояние от 7,5 до 15 километров, прорвав главную оборонительную полосу немецких соединений в трёх местах. Наступательные бои шли до 14 июля. В течение этого времени продвижение советских войск составило до 25 километров. Однако к 14 июля немцам удалось перегруппировать войска, в результате чего наступление РККА на некоторое время было остановлено. Наступление Центрального фронта, начавшееся 15 июля, развивалось медленно с самого начала.

Несмотря на упорное сопротивление противника, к 25 июля Красной армии удалось вынудить немцев приступить к отводу войск с Орловского плацдарма. В первых числах августа начались бои за город Орёл. К 6 августа город был полностью освобождён от гитлеровцев. После этого Орловская операция перешла в завершающую фазу. 12 августа начались бои за город Карачев, продолжавшиеся до 15 августа и закончившиеся разгромом группировки немецких войск, защищавшей этот населённый пункт. К 17-18 августа советские войска вышли к оборонительной линии «Хаген», построенной немцами восточнее Брянска.

Официальной датой начала наступления на южном фасе Курской дуги считается 3 августа. Однако немцы приступили к постепенному отводу войск с занимаемых позиций ещё 16 июля, а с 17 июля части Красной армии начали преследование противника, к 22 июля перешедшее в общее наступление, которое остановилось приблизительно на тех же позициях, которые советские войска занимали на момент начала Курской битвы. Командование требовало немедленного продолжения боевых действий, однако из-за истощения и усталости подразделений дату перенесли на 8 дней.

К 3 августа в войсках Воронежского и Степного фронтов насчитывалось 50 стрелковых дивизий, около 2400 танков и САУ, более 12 000 орудий. В 8 часов утра, после артиллерийской подготовки, советские войска начали наступление. В первый день операции продвижение частей Воронежского фронта составило от 12 до 26 км. Войска Степного фронта за день продвинулись только на 7-8 километров.

4-5 августа шли бои по ликвидации белгородской группировки противника и освобождению города от немецких войск. К вечеру Белгород был взят частями 69-й армии и 1-го механизированного корпуса.

К 10 августа советские войска перерезали железную дорогу Харьков — Полтава. До окраин Харькова оставалось около 10 километров. 11 августа немцы нанесли удар в районе Богодухова, существенно ослабивший темп наступления обоих фронтов РККА. Ожесточённые бои продолжались до 14 августа.

Степной фронт вышел на ближние подступы к Харькову 11 августа. В первый день наступающие части успеха не имели. Бои на окраинах города шли до 17 июля. Тяжёлые потери несли обе стороны. Как в советских, так и в немецких частях не редкостью были роты, насчитывавшие по 40-50 человек, а то и меньше.

Последний контрудар немцы нанесли у Ахтырки. Здесь им даже удалось осуществить локальный прорыв, но глобально ситуацию это уже не изменило. 23 августа начался массированный штурм Харькова; именно этот день считается датой освобождения города и окончания Курской битвы. Фактически же бои в городе полностью прекратились только к 30 августа, когда были подавлены остатки немецкого сопротивления.

- При мысли об этом наступлении (под Курском) у меня начинает болеть живот. Гитлер - генералу Гудериану.

- У Вас правильная реакция на обстановку. Откажитесь от этой затеи. Генерал Гудериан - Гитлеру. 10 мая 1943 г. Берлин. (1)

Сражение, которое происходило летом 1943 года на советско-германском фронте под Курском, было самым ожесточЈнным во всей Второй Мировой войне, вплоть до нашего времени. Линия фронта перед началом битвы представляла гигантскую дугу, глубоко выступающую относительно северного и южного флангов к Западу. Отсюда и название "Курская дуга". Противник имел целью ударом с флангов подрезать, окружить и уничтожить наши войска, находящиеся на Курском выступе. То есть под Курском устроить "Второй Сталинград". Или взять реванш за разгром своих войск под Сталинградом. Здесь готовилась крупная стратегическая наступательная операция на период летней кампании 1943 г. как со стороны советского военного руководства, так и германского командования. Во встречном сражении с обеих сторон участвовало большое количество танков. Обе противоборствующие стороны стремились достичь своей стратегической цели. Бои характеризовались большим упорством и ожесточЈнностью. Никто не хотел уступать. На карту была поставлена судьба нацистской Германии. Те и другие войска несли огромные потери. Однако "сила пересилила силу".

Сражение на Курской дуге положило начало победоносному наступлению Красной Армии на фронте протяженностью до 2 тысяч километров. "Эта битва вылилась в поединок гигантских группировок противоборствующих сторон на важнейшем стратегическом направлении. Борьба носила крайне упорный и ожесточЈнный характер. В ходе битвы развернулись грандиозные сражения, по своим масштабам не имевшие себе равных в истории"(2) - писал участник танкового сражения Главный маршал Бюронетанковых войск Павел Алексеевич Ротмистров, доктор военных наук, профессор. Именно его танковые части участвовали в знаменитом сражении на южном фасе Курской дуги под Прохоровкой в 30 километрах от Белгорода 12 июля 1943 года. Ротмистров тогда был командующим 5-й гвардейской танковой армии. В книге "Стальная гвардия" он описал это сражение, которое началось и проходило буквально у него на глазах: "Навстречу двигались две громадные танковые лавины. Поднявшись на востоке солнцне слепило глаза немецких танкистов и ярко освещало нашим контуры фашистских танков.

Через несколько минут танки первого эшелона наших 29-го и 18 корпусов, стреляя на ходу, лобовым ударом врезались в боевые порядки немецко-фашистских войск, стремительной сквозной атакой буквально пронзив боевой порядок противника. Гитлеровцы, очевидно, не ожидали встретить такую большую массу наших боевых машин и такую решительную атаку. Управление в передовых частях и подразделениях было явно нарушено. Его "тигры" и "пантеры", лишЈнные в ближнем бою своего огневого преимущества, которым они в начале наступления пользовались в столкновении с другими нашими танковыми соединениями, теперь успешно поражались советскими танками Т-34 и даже Т-70 с коротких дистанций. Поле сражения клубилось дымом и пылью, земля содрогалась от мощных взрывов. Танки наскакивали друг на друга и, сцепившись, уже не могли разойтись, бились насмерть, пока один из них не вспыхивал факелом или не останавливался с перебитыми гусеницами. Но и подбитые танки, если у них не выходило из строя вооружение, продолжали вести огонь.

Это было первое за время войны крупное встречное танковое сражение: танки дрались с танками. В связи с тем, что боевые порядки перемешались, артиллерия обеих сторон огонь прекратила. По той же причине не бомбила поле боя ни наша, ни вражеская авиация, хотя в воздухе продолжались яростные схватки и вой сбитых, объятых пламенем самолетов смешивался с грохотом танковой битвы на земле. Отдельных выстрелов не было слышно: все слилось в единый, грозный гул.

Напряжение сражения нарастало с потрясающей яростью и силой. Из-за огня, дыма и пыли становилось все труднее разобрать, где свои и где чужие. Однако, имея даже ограниченную возможность наблюдать за полем боя и зная решения командиров корпусов, получая их донесения по радио, я представлял, как действуют войска армии. Что там происходит, можно было определить и по улавливаемым моей радиостанцией приказаниям командиров наших и немецких частей и подразделений, отдаваемым открытым текстом" "ВперЈд!", "Орлов, заходи с фланга!", "Шнеллер!", "Ткаченко, прорывайся в тыл!", "Форвертс!", "Действуйте, как я!", "Шнеллер!", "ВперЈд!" "Форвертс!". Доносились и злые, ядрЈные выражения, не публикуемые ни в русских, ни в немецких словарях.

Танки кружились, словно подхваченные гигантским водоворотом. ТридцатьчетвЈрки, маневрируя, изворачиваясь, расстреливая "тигров" и "пантер", но и сами, попадая под прямые выстрелы тяжЈлых вражеских танков и самоходных орудий, замирали, горели, гибли. Ударяясь о броню, рикошетили снаряды, на куски рвались гусеницы, вылетали катки, взрывы боеприпасов внутри машин срывали и отбрасывали в сторону танковые башни".(3).

Среди впечатлений моего детства сохранилась в памяти неожиданная встреча с Павлом Алексеевичем Ротмистровым, "усатым маршалом" и главным танкистом, который посетил наш пионерлагерь "Сенеж" под Солнечногорском. Это было не то в 1959-м, не то 1960-м году. Он пришЈл в лагерь к нам внезапно, сопровождала его группа офицеров. Они сразу прошли в наш спальный корпус, представляющий обычную типовую солдатскую казарму, но уже разбитую на комнаты. Он обошЈл все спальные помещения. Тут же, как помнится, в корпус пришли наши воспитатели, появился и начальник пионерлагеря. Но маршал успел, до того как появились наши менторы, кое-кого из ребят расспросить, как нам в лагере живЈтся. - Конечно, отлично, был ответ! Ведь, отдыхать в пионерлагере - это совсем не то, что учиться в школе! Нам в пионерлагере жить было одно удовольствие, вольготно, целый день на природе - не то, что слоняться в летнюю пору в душных московских дворах. Конечно, приходилось дежурить, чистить картошку, драить полы. Дежурства были не столь уж часто. Каждый день водили нас на озеро купаться, устраивались состязания, игры, работал конструкторский кружок, где ребята постарше мастерили модели моторных самолЈтов. Питание было в лагере хорошее. На полдник давали свежеиспечЈнные булочки. В этом пионерлагере отдыхали дети офицеров- преподавателей и слушателей Бронетанковой академии. Среди этой детворы был и я, десятилетний мальчишка. Я был сыном капитана-танкиста. Отец мой служил в этой академии.

МоЈ детское воображение тогда поразило количество орденских планок на его мундире. Настоящего маршала, с усами, как у легендарного БудЈнного, увидел я тогда впервые. Впервые так близко я мог разглядеть его мундир светло-пепельного цвета, золотые маршальские погоны с вышитыми золотыми танками. А главное, что ещЈ меня поразило - это то, что мы, мальчишки, могли с маршалом разговаривать запросто, а вот взрослые почему-то, разговаривая с ним, робели. Главный маршал бронетанковых войск, герой Советского Союза, П.А.Ротмистров в то время был начальником Академии бронетанковых войск. А еЈ учебный танковый полк, если сказать по-военному, дислоцировался на дальнем берегу озера Сенеж, дальнем и противоположном от города Солнечногорска. На том же дальнем берегу располагался и наш пионерлагерь. И вот знаменитый на всю страну маршал посетил наш пионерлагерь и лично проверил, как отдыхают дети офицеров. Используя уникальную возможность того, что лагерь соседствует с танковым полком, руководство лагеря по согласованию с командованием части организовывало для нас - пионеров экскурсии прямо в войсковую часть, в самый что ни на есть танковый парк, где стояли в боксах и на открытых учебных местах настоящие боевые танки. Те самые танки, о которых сейчас говорят, что они грязи не боятся. Но грязи на танках заметно не было, танки в парке проходили тщательную мойку по возвращении с танкодрома, и всегда были готовы к показу.. Командир полка всякий раз, когда проходила экскурсия, разрешил нам - пионерам под присмотром солдат и офицеров не только залазить на танки, но и влезать во внутрь их, и даже смотреть оттуда, прямо из командирской башенки танка через оптические приборы. Впечатлений от такой экскурсии в танковый полк оставались на всю жизнь. Именно с тех пор глубоко запала в сердце мечта стать танкистом. Кстати сказать, годом-другим позже той встречи с "усатым маршалом", мой отец, Порохин Алексей Петрович, был назначен на должность заместителя командира по технической части этого же полка. Эта очень ответственная должность звучала, как мне тогда казалось, довольно потешно: "зампотех полка". Но на этой должности служебный рост отца не завершился. В отставку отец вышел с должности заместителя начальника Киевского высшего танкового инженерного училища по учебной и научной работе, на которой он прослужил без малого 15 лет из своих 47 службы в армии. Именно в бытность отца это среднее киевское танко-техническое училище было преобразовано в высшее танковое инженерное, качественно изменилась система подготовки офицеров-танкистов. Отец имел звание генерал-майора, учЈную степень кандидата технических наук и звание профессора. Оба его сына, (один из них - автор этих строк), также были офицерами-танкистами и прослужили в армии весь положенный срок. Так что и наш род танкистов Порохиных посвятил служению Отечеству целое столетие.

Давним другом отца и всей нашей семьи был офицер-танкист Иван Денисович Лукьянчук, был непосредственным участником танкового сражения, которое произошло в 1943-м на Курской дуге. Он прожил долгую жизнь. В декабре 2001 года Ивана Денисовича не стало.

Иван Денисович на войне был с самого еЈ начала. В мае 1941 года он окончил Киевское танко-техническое училище и был направлен в 54-ю танковую бригаду на должность заместителя командира роты. С начала войны в составе 54-й танковой бригады участвовал в боях на Юго-Западном, Западном, Сталинградском и Центральном фронтах. В апреле 1943 года он прибыл в 72-й отдельный гвардейский тяжЈлый танковый полк прорыва (ОГТТПП) на должность зам.командира роты, где принимал участие во всех боевых действиях полка, вплоть до дня Победы. Иван Денисович Лукьянчук упомянут в книге командующего 4-й гвардейской танковой армии Дмитрий Данилович Лелюшенко (4).

Иван Денисович Лукъянчук трижды был ранен и дважды контужен. НаграждЈн за войну 5 орденами и многими медалями. Полк, в котором служил Иван Денисович, был сформирован в декабре 1942 года на базе 475 отдельного батальона. Накануне сражения полк пополнился личным составом и танками "КВ" (Клим Ворошилов) из подразделений 180-й тяжЈлой танковой бригады. "В мае 1943 года полк был передан 7-й гвардейской армии на Белгородском направлении, и находился в боевых порядках армии, занимавших оборону. С первого дня Курской битвы и до еЈ завершения, полк поддерживал боевые действия 7-й гвардейской армии, 13-й армии Воронежского, а затем Степного и 2-го Украинского фронтов, участвуя во втором освобождении города Харькова в августе 1943 года" - таковы скупые сведения о Боевом пути полка. Они запечатлены на фотографии схемы-плаката, помещЈнной в его фотоальбоме(4). За каждой строкой фронтовой летописи стоит героизм и самоотверженность танкистов, преодолевших на своих боевых машинах весь этот огненный путь. Путь этот обозначен на карте-схеме всего лишь несколькими стрелами. Реально боевой путь полка обозначен пунктиром братских могил, по числу несчЈтных боЈв, прошедших на тысячекилометровых пространствах Европы от Тулы до Праги. О боевом пути полка можно судить хотя бы из одного только его полного названия: "72-й отдельный Гвардейский ТяжЈлый Танковый Львовский КраснознамЈнный, орденов Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого, Александра Невского пол к". (5)Вот такие были полки.

К июлю 1943 года, накануне сражения в нашей действующей армии насчитывалось 9580 танков и самоходно-артиллерийских установок, против 5850 вражеских танков и штурмовых орудий.(6) Только в районе Курской дуги советская группировка войск насчитывала 1,3 млн. человек, 19 тыс. орудий и миномЈтов, 3400 танков и САУ, 2100 самолЈтов. Противник располагал здесь 900-ми тысячами человек, 2700-ми танками и штурмовыми орудиями 2000 самолЈтов. (7) Только в знаменитом сражении под Прохоровкой 12 июля принимало участие свыше тысячи танков. На Курской дуге под Прохоровкой сошлись 2-й танковый корпус СС (примерно 300 танков и штурмовых орудий), и части 5-й гвардейской танковой армии и 2-го гвардейского танкового корпуса (около 700 танков и САУ).(8) Несколько позже, 14 июля была введена в сражение 3-я гвардейская танковая армия, а с 26 июля - и 4-я танковая армия.

Об ожесточЈнности танковых сражений свидетельствуют цифры, приводимые современными исследователями: "В ходе Курской (стратегической - СП) оборонительной операции (5-23 июля) было потеряно 1614 танков и САУ, в Орловской (стратегической -СП) наступательной операции (12 июля-18 августа) - 2586, в Белгородско-Харьковской (стратегической СП) наступательной операции ("Румянцев") (3-23 августа) - 1864 машины"(9) Некоторый "перехлЈст" числа потерь наших танков над общим числом танков, указанных перед началом операций, объясняется тем, что большая часть подбитых танков после ремонта в полевых условиях и пополнения их экипажей вновь возвращалась в строй, а также поступлением на фронт новых танков, произведЈнных на заводах промышленности. К примеру, только за 2 дня боЈв 12 и 13 июля потери танков в одном из корпусов 5 танковой армии, которой командовал генерал Ротмистров, доходили до 60% (10) А это означает, что в каких-то танковых полках совершенно не оставалось танков. Как танков, так и танкистов. Такова суровая правда войны. Среднесуточные потери только убитыми в Великой Отчечественной войне составляли 20 тысяч! Для сравнения: 10 лет Афганской войны составили "всего" 15 тысяч. Среднестатистический век жизни лейтенанта на этой войне составлял в среднем несколько суток. Процент выживаемости танкиста на войне был почти такой же, как и в пехоте, т.е. на порядок выше, чем в целом по всей армии. Только с 1943-го по 1945-й годы в танковых полках почти три раза обновился личный состав. А если учесть, что экипажи танковых полков составляют меньшую часть личного состава полка, то эта категория танкистов за это же воемя полностью сменилась 5 раз. Так что для танкиста пройти всю войну и уцелеть было редчайшим случаем. Не даром сразу после окончания войны в СССР был установлен государственный праздник "День танкистов", который и поныне в России отмечается во второе воскресенье сентября. Строки Указа Президиума Верховного Совета СССР от 11 июля 1946 года гласили: "Учитывая особо важное значение танковых войск и их выдающиеся заслуги в Великой Отечественной войне, а также заслуги танкостроителей в оснащении ВооружЈнных Сил бронетанковой техникой установить ежегодный праздник - "День танкистов".

Признавал профессионализм наших танкистов и противник. Известный военачальник 111 Рейха Генерал Меллентин вот какую оценку дает действиям нашего военного руководства и действиям войск: "Русское Верховное Главное командование руководило боевыми действиями в ходе Курской битвы большим искусством, умело отводя свои войска и сводя на нет силу удара наших армий при помощи сложной системы минных полей и противотанковых заграждений. Не довольствуясь контрударами внутри Курского выступа, русские нанесли мощные удары на участке между Орлом и Брянском и добились значительного вклинивания"(11) Сражение на Курской дуге оттянуло значительные силы и внимание командования Вермахта. Это позволило нашим союзникам 10 июля 1943 года, как раз в период Курской битвы, осуществить высадку войск в Сицилии, а потом и на Апеннинском полуострове.

Из воспоминаний Ивана Денисовича запомнился такой эпизод. Какое-то время ему и другим танкистам полка пришлось воевать не на тяжЈлых танках КВ, а на средних - "тридцатьчетвЈрках". Большая часть танков "КВ" была в полку уже повыбита, также многие из них находились в ремонте. Подробности, как и почему в тяжЈлом танковом полку оказались средние танки Т-34, мы с сыном покойного Ивана Денисовича, Валерием так у него и не уточнили. Честно говоря, такие "мелочи" нас тода не интересовали. Запомнилась только вот такая "военная хитрость" фронтовиков-танкистов, о которой Иван Денисович много лет назад нам поведал. Как известно, в ходе операции "Цитадель" гитлеровцы уже располагали танками "Тигр". У тигров была более толстая лобовая броня и мощная 88-ми миллиметровая пушка. У наших танков "Т-34" к тому времени на вооружении всЈ ещЈ оставалась менее мощная пушка калибра 76 мм. Снаряд такой пушки с дальних дистанций тигра в лоб не брал. Наибольшая эффективность "Т-34" в противоборстве с тиграми у них была только при стрельбе с относительно близких дистанций и то при стрельбе по борту "Тигра". Так вот, чтобы ввести в заблуждение противника, наши танкисты полка, в котором служил офицер Лукъянчук, одно время закрепляли на конце ствола танковой пушки ведро с выбитым донцем. Издали наши танки с такими "модернизированными пушками" противник принимал за свои. У немецких танков "Т- V " "пантера" и "Т- V I" "тигр" танковые пушки имели на конце ствола дульный тормоз. У наших танковых пушек дульных тормозов тогда ещЈ не было. Так вот, наши танки, благодаря муляжу из закреплЈнного на конце ствола ведра, издали смахивали на немецкие. И обнаружив движение "своих" танков, случалось, противник не принимал необходимых мер предосторожности и наши танкисты, пользуясь такой хитростью, могли выиграть пару минут, за которые они успевали приблизиться к противнику. Нашим танкистам приходилось изыскивать разные способы, чтобы каким-то образом преодолеть то расстояние, ту мЈртвую зону, с какой их орудия не могли поразить германские "Тигры". На близких расстояниях шансы сторон в танковой дуэли уравнивались.

"Трудно представить картину встречного боя тем, кто сам не участвовал в нЈм, но всЈ же попробуем воссоздать еЈ" - писал исследователь бронетанковой техники Андрей Бескурников, с которым по делам службы мы встречались во Франкфурте-на-Одере в 1977 г. Тогда мы отбирали солдат-специалистов, каждый - для своего танкоремонтного завода. Он - на Фюнсдорфский завод, я - на КирхмЈзерский в Группе советских войск в Германии. Далее он пишет: "...Клубы пыли, поднимаемой гусеницами танковых колонн обеих сторон, сигнализируют о близкой встрече противника. Обе стороны разворачиваются в боевой порядок и, увеличив скорость, стремятся занять наивыгоднейшие для боя рубежи. Одновременно противники высылают в стороны отдельные части с задачей выхода во фланг и тыл противнику.

Немцы выдвигают вперЈд тяжЈлые танки, которые должны встретить тридцатьчетвЈрки русских. Почти одновременно происходит столкновение главных сил и частей, посланных в обход и охват, бой сразу распадается на схватки отдельных подразделений.

Головные тридцатьчетвЈрки так стремительно сблизились с врагом, что "тигры"! Успели сделать всего несколько выстрелов. Боевые порядки перемешались. Теперь "тигры" не имеют преимуществ: "Т-34" бьют в упор и пробивают их 100-мм броню. Но и наши танки уже не могут использовать свою скорость, чтобы увернуться от снаряда "тигра" 50-100 метров снаряд пролетает в мгновение. Теперь всЈ решает боевое мастерство наводчиков, хладнокровие командиров, виртуозность механиков-водителей. Среди лязга гусениц, дыма, взрывов экипажи подбитых танков выскакивают из люков и бросаются в рукопашную схватку..." (12)

Другой эпизод, из своего личного боевого опыта той же Великой Отечественной войны, уже где то в начале 80-х гг. поведал нам, слушателям Бронетанковой академии, другой танкист - полковник Д.А. Антонов, старший преподаватель кафедры боевых машин. Не смотря на строгий запрет, механики-водители танков зачастую шли в атаку с открытым люком: при поражении танка механик-водитель с закрытым люком в случае контузии или увечья вряд ли мог из горящего танка самостоятельно выбраться. Из двух зол танкисты выбирали меньшее. Самому же Антонову, тогда старшему лейтенанту, раз пришлось выбираться из горящего, подбитого противником танка. Нередко случалось перед боем, наиболее опытные офицеры-танкисты полка из состава технических служб в случае необходимости сами садились за рычаги танка, подменяя малоопытных, только что поступивших в полк механиков-водителей танков. Дмитрий Александрович также рассказал о своЈм командире полка, который во встречном бою с вражескими танками иногда выезжал на открытом виллисе и всякий раз оставался цел. По виллису противник не стрелял. В бою танки противника всегда бьют только по танкам, которые в свою очередь ведут артиллерийский огонь по ним. В бою счЈт идЈт на доли секунд: кто выстрелит первый. На такую мелочь, как виллис, противник, ведущий артиллерийский огонь с нашими танками, просто не обращал внимания. Быть бы живу. Поэтому огонь он вел только по танкам. А командиру полка то и надо, ему из виллиса легче управлять во встречном бою своими танковыми батальонами. Все танки на виду. Где, кому, какая помощь нужна.

Хотелось бы привести еще пару оценок Главного танкового сражения Великой Отечественной войны. Одну дал дважды Герой Советского Союза генерал-полковник Драгунский Д.А.: "Курская битва, в которой участвовали тысячи танков с обеих сторон, вошла в историю как самая блистательная страница советского военного искусства периода Второй мировой войны. Наши советские тридцатьчетвЈрки, хотя броня их была тоньше, а орудия имели меньший калибр, смогли разгромить "тигров", "пантер", "фердинандов"(13).

Аналогичную оценку дал другой, не менее прославленный наш танкист, Герой Советского Союза, впоследствии Начальник танковых войск, маршал бронетанковых войск Бабаджанян А.Х.: "...Это сражение по своему характеру, насыщению техническими средствами, особенно танками, разнообразию форм их применения, возникающим ситуациям приближается к тем представлениям, которые складываются у нас о современном бое и крупной военной операции"(14).

Курская битва навсегда сохранится в памяти сынов России как Танковое побоище, из которого наши воины-танкисты вышли победителями.

Порохин С.А.,
полковник запаса, к.ф.н.

1 - Гудериан Г. Воспоминания солдата. Феникс, Ростов - на - Дону, 1998, С. 328-329.

2 - Ротмистров П.А. Время и танки Воениздат М. 1972, С. 144.

3 - Ротмистров П.А. Стальная гвардия, Воениздат, М., 1984, С. 186-187.

4 - Лелюшенко Д.Д. Москва - Сталинград - Берлин - Прага, М., Наука, 1975, С.359.

5 - Лукъянчук И.Д. Альбом N2 фотоснимков участников Великой Отечественной войны - моих однополчан по 72гв. ттп (гвардейского тяжелого танкового полка 0СП)10 гвардейского Уральского Добровольческого танкового корпуса 4-й гвардейской танковой армии. (Краткая история в судьбах людей). (Экземпляр единственный).

6 - Ротмистров П.А. Время и танки Воениздат М. 1972, С.146.

7 - Шапталов Б. Испытание войной. АСТ, М., 2002. С.247-248.

8 - Там же С.248.

9 - Дроговоз И.Г.Танковый меч страны Советов. АСТ - ХАРВЕСТ, Москва-Минск, 2001 г. С.25.

10 - Василевский А.М. Дело всей жизни. Политиздат, 1973, С. 344.

11 - Меллентин Ф. Бронированный кулак Вермахта. Русич. Смоленск, 1999, С.338.

12 - Бескурников А. Удар и защита. Молодая Гвардия, М., С. 7-74.

13 - Драгунский Д.А. Годы в броне. Воениздат, М. 1983, С. 111.

14 - Бабаджанян А.Х. Дороги победы, Молодая Гвардия, М., 1975, С.129.

http://www.pobeda.ru/biblioteka/k_duga.html

Танковая контратака. Кадр из фильма «Освобождение: Огненная дуга». 1968

Над Прохоровским полем тишина. Только время от времени слышен колокольный благовест, зовущий прихожан на богослужение в храме Петра и Павла, что построен на народные пожертвования в память о воинах, погибших на Курской дуге.
Герцовка, Черкасское, Луханино, Лучки, Яковлево, Беленихино, Михайловка, Мелехово… Эти названия сейчас вряд ли что-нибудь говорят подрастающему поколению. А 70 лет назад здесь кипела страшная битва, в районе Прохоровки развернулось крупнейшее встречное танковое сражение. Горело все, что могло гореть, все было затянуто пылью, гарью и дымом от горящих танков, селений, лесов и хлебных полей. Земля была выжжена до такой степени, что на ней не осталось ни одной травинки. Лоб в лоб здесь сошлись советские гвардейцы и элита вермахта - танковые дивизии СС.
Перед Прохоровским танковым сражением произошли ожесточенные столкновения танковых сил обеих сторон в полосе 13-й армии Центрального фронта, в которых в наиболее острые моменты принимали участие до 1000 танков.
Но наиболее крупный масштаб приняли танковые схватки в полосе Воронежского фронта. Здесь в первые дни битвы столкнулись силы 4-й танковой армии и 3-го танкового корпуса немцев с тремя корпусами 1-й танковой армии, 2-м и 5-м гвардейскими отдельными танковыми корпусами.
«ПООБЕДАЕМ В КУРСКЕ!»
Бои на южном фасе Курской дуги фактически начались еще 4 июля, когда немецкие части предприняли попытку сбить боевое охранение в полосе 6-й гвардейской армии.
Но основные события развернулись рано утром 5 июля, когда немцы нанесли первый массированный удар своими танковым соединениями в направлении на Обоянь.
Утром 5 июля командир дивизии «Адольф Гитлер» обергруппенфюрер Йозеф Дитрих подъехал к своим «Тиграм», и какой-то офицер крикнул ему: «Пообедаем в Курске!»
Но ни пообедать, ни поужинать в Курске эсэсовцам не пришлось. Только к исходу дня 5 июля им удалось прорвать оборонительную полосу 6-й армии. Измотанные солдаты немецких штурмовых батальонов укрывались в захваченных окопах, чтобы подкрепиться сухим пайком и немного поспать.
На правом фланге группы армий «Юг» оперативная группа «Кемпф» форсировала р. Северский Донец и нанесла удар по 7-й гвардейской армии.
Cтрелок «Тигра» 503-го батальона тяжелых танков 3-го танкового корпуса Герхард Ниманн: «Еще одно противотанковое орудие метрах в 40 впереди нас. Орудийный расчет в панике бежит, за исключением одного человека. Он припадает к прицелу и стреляет. Ужасный удар по боевому отделению. Водитель маневрирует, маневр – и еще одна пушка раздавлена нашими гусеницами. И вновь страшный удар, на сей раз по корме танка. Наш двигатель чихает, но тем не менее продолжает работать».
6 и 7 июля основной удар приняла на себя 1-я танковая армия. За несколько часов боя от ее 538 и 1008-го истребительно-противотанковых полков остались, как говорится, одни номера. 7 июля немцы нанесли концентрический удар в направлении на Обоянь. Только на участке между Сырцевом и Яковлевом на фронте протяженностью пять-шесть километров командующий 4-й немецкой танковой армией Гот развернул до 400 танков, поддержав их наступление массированным ударом авиации и артиллерии.
Командующий войсками 1-й танковой армии генерал-лейтенант танковых войск Михаил Катуков: «Мы выбрались из щели и поднялись на небольшой взгорок, где был оборудован КП. Была половина четвертого дня. Но казалось, наступило солнечное затмение. Солнце скрылось за тучами пыли. И впереди в полумраке виднелись всплески выстрелов, взлетала и осыпалась земля, ревели моторы и лязгали гусеницы. Как только танки врага приближались к нашим позициям, их встречал плотный артиллерийский и танковый огонь. Оставляя на поле боя подбитые и горящие машины, противник откатывался и снова шел в атаку».
К исходу 8 июля советские войска после тяжелых оборонительных боев отошли на вторую армейскую полосу обороны.
300-КИЛОМЕТРОВЫЙ МАРШ
Решение об усилении Воронежского фронта было принято 6 июля, несмотря на бурные протесты со стороны командующего Степным фронтом И.С. Конева. Сталин отдал распоряжение о выдвижении 5-й гвардейской танковой армии в тыл войскам 6-й и 7-й гвардейских армий, а также об усилении Воронежского фронта 2-м танковым корпусом.
В 5-й гвардейской танковой армии насчитывалось около 850 танков и САУ, в том числе средних танков Т-34-501, а легких Т-70-261. В ночь с 6 на 7 июля армия двинулась к линии фронта. Марш совершался круглосуточно под прикрытием авиации 2-й воздушной армии.
Командующий 5-й гвардейской танковой армией генерал-лейтенант танковых войск Павел Ротмистров: «Уже в 8 часов утра стало жарко, и в небо поднялись клубы пыли. К полудню пыль покрывала толстым слоем придорожные кусты, пшеничные поля, танки и грузовики, темно-красный диск солнца был еле различим сквозь серую пылевую завесу. Танки, самоходные орудия и тягачи (тянувшие пушки), бронемашины пехоты и грузовики двигались вперед нескончаемым потоком. Лица солдат покрыла пыль и копоть из выхлопных труб. Стояла невыносимая жара. Солдат мучила жажда, и их гимнастерки, взмокшие от пота, прилипали к телу. Особенно тяжело на марше пришлось механикам-водителям. Экипажи танков старались по возможности облегчить их задачу. То и дело кто-нибудь подменял водителей, а на коротких привалах им давали выспаться».
Авиация 2-й воздушной армии настолько надежно прикрывала 5-ю гвардейскую танковую армию на марше, что германской разведке так и не удалось засечь ее прибытие. Пройдя 200 км, армия прибыла в район юго-западнее Старого Оскола утром 8 июля. Затем, приведя в порядок материальную часть, корпуса армии вновь совершили 100-километровый бросок и к исходу 9 июля, строго в назначенное время сосредоточились в районе Бобрышева, Веселого, Александровского.
МАНШТЕЙН МЕНЯЕТ НАПРАВЛЕНИЕ ГЛАВНОГО УДАРА
С утра 8 июля на обоянском и корочанском направлениях разгорелась еще более ожесточенная борьба. Основной особенностью борьбы в этот день было то, что советские войска, отражая массированные удары противника, сами начали наносить сильные контрудары по флангам 4-й немецкой танковой армии.
Как и в прошлые дни, наиболее ожесточенная борьба разгорелась в районе автомагистрали Симферополь–Москва, где наступали части танковой дивизии СС «Великая Германия», 3 и 11-й танковых дивизий, усиленных отдельными ротами и батальонами «Тигров» и «Фердинандов». Основную тяжесть ударов противника вновь приняли на себя части 1-й танковой армии. На этом направлении противник одновременно развернул до 400 танков, и весь день здесь продолжались яростные бои.
Напряженные бои продолжались также на корочанском направлении, где к концу дня армейская группа «Кемпф» узким клином прорвалась в районе Мелехова.
Командир 19-й немецкой танковой дивизии генерал-лейтенант Густав Шмидт: «Несмотря на большие потери, которые нес противник, и на то, что целые участки траншей и окопов были выжжены огнеметными танками, нам не удалось выбить из северной части оборонительного рубежа засевшую там группу противника силой до батальона. Русские засели в системе траншей, выбивали огнем противотанковых ружей наши огнеметные танки и оказывали фанатичное сопротивление».
Утром 9 июля немецкая ударная группировка в несколько сот танков при массированной поддержке авиации возобновила наступление на 10-километровом участке. К исходу дня она прорвалась к третьей полосе обороны. А на корочанском направлении противник ворвался на вторую полосу обороны.
Тем не менее упорное сопротивление войск 1-й танковой и 6-й гвардейской армий на обоянском направлении вынудило командование группы армий «Юг» изменить направление главного удара, переместив его с автомагистрали Симферополь–Москва на восток в район Прохоровки. Это перемещение главного удара, помимо того что несколько суток ожесточенной борьбы на автомагистрали не дали немцам желаемых результатов, определялось также и характером местности. Из района Прохоровки в северо-западном направлении тянется широкая полоса высот, которые господствуют над прилегающей местностью и удобны для действий крупных танковых масс.
Общий замысел командования группы армий «Юг» заключался в комплексном нанесении трех сильных ударов, которые должны были привести к окружению и уничтожению двух группировок советских войск и к открытию путей наступления на Курск.
Для развития успеха предполагалось ввести в сражение свежие силы – 24-й танковый корпус в составе дивизии СС «Викинг» и 17-й танковой дивизии, которые 10 июля из Донбасса срочно перебрасывались в Харьков. Начало наступления на Курск с севера и с юга германское командование назначило на утро 11 июля.
В свою очередь, командование Воронежского фронта, получив одобрение Ставки Верховного Главнокомандования, приняло решение подготовить и провести контрнаступление с целью окружения и разгрома группировок противника, наступающих на обоянском и прохоровском направлениях. Против главной группировки танковых дивизий СС на прохоровском направлении сосредоточивались соединения 5-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армии. Начало общего контрнаступления было назначено на утро 12 июля.
11 июля все три немецкие группировки Э. Манштейна перешли в наступление, причем позже всех, явно ожидая отвлечения внимания советского командования на другие направления, начала наступление на прохоровском направлении главная группировка – танковые дивизии 2-го корпуса СС под командованием обергруппенфюрера Пауля Хаузера, награжденного высшей наградой Третьего рейха «Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту».
К концу дня большой группе танков дивизии СС «Рейх» удалось прорваться в село Сторожевое, создав угрозу тылам 5-й гвардейской танковой армии. Для ликвидации этой угрозы был брошен 2-й гвардейский танковый корпус. Ожесточенные встречные танковые бои продолжались всю ночь. В итоге главная ударная группировка 4-й немецкой танковой армии, развернув наступление на фронте всего около 8 км, узкой полосой вышла на подступы к Прохоровке и была вынуждена приостановить наступление, заняв рубеж, с которого 5-я гвардейская танковая армия планировала начать свое контрнаступление.
Еще меньших успехов добилась вторая ударная группировка – танковая дивизия СС «Великая Германия», 3 и 11-я танковые дивизии. Их атаки наши войска успешно отбили.
Однако северо-восточнее Белгорода, где наступала армейская группа «Кемпф», создалось угрожающее положение. 6 и 7-я танковые дивизии противника узким клином прорвались на север. Их передовые подразделения были всего в 18 км от главной группировки танковых дивизий СС, которые наступали юго-западнее Прохоровки.
Чтобы ликвидировать прорыв немецких танков против армейской группы «Кемпф» была брошена часть сил 5-й гвардейской танковой армии: две бригады 5-го гвардейского механизированного корпуса и одна бригада 2-го гвардейского танкового корпуса.
Кроме этого, советское командование решило намеченное контрнаступление начать на два часа раньше, хотя подготовка к контрнаступлению была еще не закончена. Однако обстановка вынуждала действовать немедленно и решительно. Всякое промедление было выгодно только противнику.
ПРОХОРОВКА
В 8.30 12 июля советские ударные группировки перешли в контрнаступление против войск 4-й немецкой танковой армии. Однако из-за прорыва немцев к Прохоровке, отвлечения значительных сил 5-й гвардейской танковой и 5-й гвардейской армий на ликвидацию угрозы своим тылам и переноса сроков начала контрнаступления советские войска пошли в атаку без артиллерийской и авиационной поддержки. Как пишет английский историк Робин Кросс: «Расписания артподготовок рвались в клочья и переписывались заново».
На отражение атак советских войск Манштейн бросил все наличные силы, потому что отчетливо понимал, что успех наступления советских войск может привести к полному разгрому всей ударной группировки группы немецких армий «Юг». На огромном фронте общей протяженностью более 200 км разгорелась ожесточенная борьба.
Наиболее яростные бои в течение 12 июля разгорелись на так называемом прохоровском плацдарме. С севера его ограничивала р. Псел, а с юга – железнодорожная насыпь у села Беленихино. Эта полоса местности размером до 7 км по фронту и до 8 км в глубину была захвачена противником в результате напряженной борьбы в течение 11 июля. На плацдарме развернулась и действовала главная группировка противника в составе 2-го танкового корпуса СС, имевшего в своем составе 320 танков и штурмовых орудий, включая несколько десятков машин типа «Тигр», «Пантера» и «Фердинанд». По этой группировке советское командование и наносило свой главный удар силами 5-й гвардейской танковой армии и частью сил 5-й гвардейской армии.
Поле сражения хорошо просматривалось с наблюдательного пункта Ротмистрова.
Павел Ротмистров: «Через несколько минут танки первого эшелона наших 29-го и 18-го корпусов, стреляя на ходу, лобовым ударом врезались в боевые порядки немецко-фашистских войск, стремительной сквозной атакой буквально пронзив боевой порядок противника. Гитлеровцы, очевидно, не ожидали встретить такую большую массу наших боевых машин и такую решительную их атаку. Управление в передовых частях и подразделениях врага было явно нарушено. Его «Тигры» и «Пантеры», лишенные в ближнем бою своего огневого преимущества, которым они в начале наступления пользовались в столкновении с другими нашими танковыми соединениями, теперь успешно поражались советскими танками Т-34 и даже Т-70 с коротких дистанций. Поле сражения клубилось дымом и пылью, земля содрогалась от мощных взрывов. Танки наскакивали друг на друга и, сцепившись, уже не могли разойтись, бились насмерть, пока один из них не вспыхивал факелом или не останавливался с перебитыми гусеницами. Но и подбитые танки, если у них не выходило из строя вооружение, продолжали вести огонь».
Западнее Прохоровки вдоль левого берега реки Псел в наступление перешли части 18-го танкового корпуса. Его танковые бригады расстроили боевые порядки наступавших танковых частей противника, остановили их и сами стали продвигаться вперед.
Заместитель командира танкового батальона 181-й бригады 18-го танкового корпуса Евгений Шкурдалов: «Я видел только то, что было, так сказать, в пределах моего танкового батальона. Впереди нас шла 170-я танковая бригада. С огромной скоростью она вклинилась в расположение немецких танков, тяжелых, которые шли в первой волне, и немецкие танки прошили наши танки. Танки шли очень близко друг к другу, а потому стреляли буквально в упор, попросту расстреливали друг друга. Эта бригада сгорела за какие-то пять минут – шестьдесят пять машин».
Радист командирского танка танковой дивизии «Адольф Гитлер» Вильгельм Рес: «Русские танки неслись на полном газу. На нашем участке им препятствовал противотанковый ров. На полном ходу они влетели в этот ров, за счет своей скорости преодолевали в нем три-четыре метра, но потом как бы замирали в слегка наклонном положении с пушкой, задранной кверху. Буквально на мгновение! Воспользовавшись этим, многие наши командиры танков стреляли прямо в упор».
Евгений Шкурдалов: «Первый танк я подбил, когда двигался вдоль посадки по железной дороге, и буквально на расстоянии ста метров увидел танк «Тигр», который стоял ко мне бортом и стрелял по нашим танкам. По-видимому он подбил достаточно много наших машин, так как машины шли бортом к нему, и он стрелял по бортам наших машин. Я прицелился подкалиберным снарядом, выстрелил. Танк загорелся. Я еще выстрелил, танк еще больше загорелся. Экипаж выпрыгнул, но как-то мне было не до него. Я этот танк обошел, потом подбил танк T-III и «Пантеру». Когда я «Пантеру» подбил, какое-то, знаете, возникло чувство восторга, что вот видите, сделал такое героическое дело».
29-й танковый корпус при поддержке подразделений 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизии перешел в контрнаступление вдоль железной и шоссейной дорог юго-западнее Прохоровки. Как отмечалось в журнале боевых действий корпуса, атака началась без артобработки занимаемого противником рубежа и без прикрытия с воздуха. Это дало возможность противнику открыть сосредоточенный огонь по боевым порядкам корпуса и безнаказанно бомбить его танковые и пехотные части, что привело к большим потерям и уменьшению темпа атаки, а это, в свою очередь, дало возможность противнику вести действенный огонь артиллерии и танков с места.
Вильгельм Рес: «Внезапно один Т-34 прорвался и двинулся прямо на нас. Наш первый радист стал по одному подавать снаряды мне, чтобы я закладывал их в пушку. В это время наш командир наверху не переставая кричал: «Выстрел! Выстрел!» – потому что танк надвигался все ближе. И только после четвертого – «Выстрел» я услышал: «Слава богу!»
Потом, спустя какое-то, время мы определили, что Т-34 остановился всего в восьми метрах от нас! Наверху на башне у него, словно отштампованные, были 5-сантиметровые отверстия, расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга, как если бы их отмерили циркулем. Боевые порядки сторон перемешались. Наши танкисты успешно поражали врага с близких дистанций, но и сами несли большие потери».
Из документов ЦА МО РФ: «Танк Т-34 командира 2-го батальона 181-й бригады 18-го танкового корпуса капитана Скрипкина врезался в строй «Тигров» и подбил два вражеских танка, прежде чем 88-мм снаряд попал в башню его Т-34, а другой пробил боковую броню. Советский танк загорелся, и раненого Скрипкина вытащили из разбитой машины его водитель сержант Николаев и радист Зырянов. Они укрылись в воронке, но все же один из «Тигров» их заметил и двинулся на них. Тогда Николаев и его заряжающий Чернов вновь прыгнули в горящую машину, завели ее и направили прямо на «Тигра». Оба танка при столкновении взорвались».
Удар советской брони, новых танков с полным комплектом боеприпасов основательно потряс измотанные в боях дивизии Хаузера, и немецкое наступление остановилось.
Из донесения представителя Ставки Верховного Главнокомандования в районе Курской дуги Маршала Советского Союза Александра Василевского Сталину: «Вчера сам лично наблюдал к юго-западу от Прохоровки танковый бой наших 18-го и 29-го корпусов с более чем двумястами танков противника в контратаке. Одновременно в сражении приняли участие сотни орудий и все имеющиеся у нас РСы. В результате все поле боя в течение часа было усеяно горящими немецкими и нашими танками».
В результате контрнаступления главных сил 5-й гвардейской танковой армии юго-западнее Прохоровки было сорвано наступление танковых дивизий СС «Мертвая голова», «Адольф Гитлер» на северо-восток, эти дивизии понесли такие потери, после которых уже не могли развернуть серьезного наступления.
Тяжелые потери понесли и части танковой дивизии СС «Рейх» от ударов частей 2-го и 2-го гвардейского танковых корпусов, перешедших в контрнаступление южнее Прохоровки.
На участке прорыва армейской группы «Кемпф» южнее и юго-восточнее Прохоровки в течение всего дня 12 июля также продолжалась ожесточенная борьба, в результате которой удар армейской группы «Кемпф» на север был остановлен танкистами 5-й гвардейской танковой и частями 69-й армии.
ПОТЕРИ И ИТОГИ
Ночью 13 июля Ротмистров повез представителя Ставки ВГК маршала Георгия Жукова в штаб 29-го танкового корпуса. По дороге Жуков несколько раз останавливал машину, чтобы лично осмотреть места недавних боев. В одном месте он вышел из машины и долго смотрел на сгоревшую «Пантеру», протараненную танком Т-70. В нескольких десятках метров стояли сцепившиеся в смертельных объятиях «Тигр» и Т-34. «Вот что значит сквозная танковая атака», – тихо, как бы сам себе, сказал Жуков, снимая фуражку.
Данные о потерях сторон, в частности танков, разнятся кардинальным образом в разных источниках. Манштейн в своей книге «Утерянные победы» пишет, что всего в ходе боев на Курской дуге советские войска потеряли 1800 танков. В сборнике «Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах» говорится о 1600 советских танках и САУ, выведенных из строя в ходе оборонительного сражения на Курской дуге.
Весьма примечательную попытку подсчета немецких потерь в танках предпринял английский историк Робин Кросс в своей книге «Цитадель. Курская битва». Если переложить его диаграмму в таблицу, то мы получим следующую картину: (численность и потери танков и самоходных орудий в 4-й немецкой танковой армии в период 4–17 июля 1943 года смотрите в таблице).
Данные Кросса расходятся с данными из советских источников, что может быть вполне понятно в определенной степени. Так, известно, что вечером 6 июля Ватутин доложил Сталину, что в течение продолжавшихся весь день ожесточенных боев уничтожено 322 танка противника (у Кросса – 244).
Но есть и совсем непонятные расхождения в цифрах. Например, аэрофотосъемка, произведенная 7 июля в 13.15, только в районе Сырцева, Красной Поляны вдоль шоссе Белгород–Обоянь, где наступала танковая дивизия СС «Великая Германия» из состава 48-го танкового корпуса, зафиксировала 200 горящих танков противника. По данным Кросса, за 7 июля 48 тк потерял всего лишь три танка (?!).
Или другой факт. Как свидетельствуют советские источники, в результате бомбо-штурмовых ударов по сосредоточившимся войскам противника (тд СС «Великая Германия» и 11-я тд) утром 9 июля на всем пространстве в районе шоссе Белгород–Обоянь возникло множество пожаров. Это горели немецкие танки, самоходные орудия, автомобили, мотоциклы, цистерны, склады горючего и боеприпасов. Согласно Кроссу, 9 июля в 4-й немецкой танковой армии потерь вообще не было, хотя, как он сам пишет, 9 июля она вела упорные бои, преодолевая ожесточенное сопротивление советских войск. А ведь именно к вечеру 9 июля Манштейн решил отказаться от наступления на Обоянь и для прорыва на Курск с юга начал искать другие пути.
То же самое можно сказать и о данных Кросса за 10 и 11 июля, согласно которым во 2-м танковом корпусе СС потерь не было. Это также вызывает удивление, поскольку именно в эти дни дивизии этого корпуса наносили главный удар и после ожесточенных боев смогли прорваться к Прохоровке. И именно 11 июля совершил свой подвиг Герой Советского Союза гвардии сержант М.Ф. Борисов, уничтоживший семь немецких танков.
После того как были открыты архивные документы, стало возможным более точно оценить советские потери в танковом сражении под Прохоровкой. Согласно журналу боевых действий 29-го танкового корпуса за 12 июля, из вступивших в бой 212 танков и САУ к исходу дня было потеряно 150 машин (более 70%), из них безвозвратно – 117 (55%). Согласно боевому донесению № 38 командира 18-го танкового корпуса от 13.07.43 потери корпуса составили 55 танков, или 30% их первоначальной численности. Таким образом, можно получить более или менее точную цифру потерь, которые понесла 5-я гвардейская танковая армия в сражении под Прохоровкой против дивизий СС «Адольф Гитлер» и «Мертвая голова» – свыше 200 танков и САУ.
Что касается немецких потерь под Прохоровкой, то здесь существует совершенно фантастический разнобой в цифрах.
По свидетельству советских источников, когда отгремели бои под Курском и с полей битвы начали убирать разбитую боевую технику, то на небольшом участке местности юго-западнее Прохоровки, там, где 12 июля развернулось встречное танковое сражение, было насчитано более 400 разбитых и сгоревших немецких танков. Ротмистров в своих мемуарах утверждал, что за 12 июля в боях с 5-й гвардейской танковой армией противник потерял свыше 350 танков и более 10 тыс. человек убитыми.
Но в конце 1990-х годов германский военный историк Карл-Хайнц Фризер опубликовал сенсационные данные, полученные им после изучения немецких архивов. Согласно этим данным, в сражении под Прохоровкой немцы потеряли четыре танка. После дополнительного исследования он пришел к выводу о том, что на самом деле потери составили и того меньше – три танка.
Документальные свидетельства опровергают эти абсурдные выводы. Так, в журнале боевых действий 29-го танкового корпуса говорится, что потери противника составили в том числе 68 танков (интересно отметить, что это совпадает с данными Кросса). В боевом донесении штаба 33-го гвардейского корпуса командующему 5-й гвардейской армии от 13 июля 1943 года говорится, что 97-я гвардейская стрелковая дивизия за прошедшие сутки уничтожила 47 танков. Далее сообщается, что в течение ночи 12 июля противник вывозил свои подбитые танки, число которых превышает 200 машин. Несколько десятков подбитых танков противника записал на свой счет 18-й танковый корпус.
Можно согласиться с утверждением Кросса, что потери танков вообще трудно подсчитать, поскольку выведенные из строя машины ремонтировались и снова шли в бой. Кроме этого, потери противника обычно всегда преувеличиваются. Тем не менее с большой долей вероятности можно предположить, что 2-й танковый корпус СС в сражении под Прохоровкой потерял как минимум свыше 100 танков (без учета потерь танковой дивизии СС «Рейх», действовавшей южнее Прохоровки). Всего же, по данным Кросса, потери 4-й немецкой танковой армии с 4 по 14 июля составили около 600 танков и самоходных орудий из 916, насчитывавшихся к началу операции «Цитадель». Это почти совпадает с данными немецкого историка Энгельманна, который со ссылкой на доклад Манштейна утверждает, что в период с 5 по 13 июля 4-я немецкая танковая армия потеряла 612 единиц бронетехники. Потери 3-го немецкого танкового корпуса к 15 июля составили 240 танков из 310 имевшихся.
Общие потери сторон во встречном танковом сражении под Прохоровкой, с учетом действий советских войск против 4-й немецкой танковой армии и армейской группы «Кемпф», оцениваются следующим образом. С советской стороны потеряно 500, с немецкой – 300 танков и самоходных орудий. Кросс утверждает, что после Прохоровского сражения саперы Хаузера подрывали подбитую немецкую технику, не подлежавшую ремонту и стоявшую на нейтральной полосе. После 1 августа в немецких ремонтных мастерских в Харькове и Богодухове скопилось такое количество неисправной техники, что для ремонта ее приходилось отправлять даже в Киев.
Конечно, самые большие потери немецкая группа армий «Юг» понесла в первые семь дней боев, еще до сражения под Прохоровкой. Но основное значение Прохоровского сражения заключается даже не в том, какой урон был нанесен немецким танковым соединениям, а в том, что советские солдаты нанесли сильнейший удар и сумели остановить рвавшиеся к Курску танковые дивизии СС. Это подорвало боевой дух элиты германских танковых войск, после чего они окончательно потеряли веру в победу германского оружия.