Знаменитый немецкий конструктор Хуго Шмайссер (Hugo Schmeisser) родился 24 сентября 1884 года. Его отец, Луис Шмайссер (Louis Schmeisser 1848–1917) являлся одним из ведущих сотрудников Theodor Bergmann Waffenfabrik в оружейной столице Германии городе Зуле, где он занимался разработкой пулеметов.
Нет ничего удивительного, что к началу первой мировой войны и Хуго и его младший брат Ганс уже работали на этом же предприятии вместе с отцом.
Вскоре появляются первые разработки Хуго: самозарядные пистолеты калибра 7.63 и 9 мм, а в 1917 году первый пистолет пулемет. MP-18 – так необходимый на фронте "автомат" появился слишком поздно и не смог особо помочь войскам кайзера.
После поражения в Первой Мировой Войне Германия была вынуждена прекратить производство автоматического оружия. В тоже время из-за проблем с руководством фирмы, братья Шмайссеры оставляют фирму Бергмана и основывают свое предприятие "Industriewerk Auhammer Koch und Co.".
В 1919 происходит первый контакт с фирмой «Хенель» (Haenel). Это - начало 20-летнего сотрудничества. Для защиты патентов Хуго Шмайсер основывает летом 1922 года вторую фирму под именем «Братья Шмайссер» (Gebrüder Schmeisser) в Зуле.
Этот предпринимательски умный ход должен был препятствовать потере патентов в случае банкротства фирмы «Хенель». Так как фирма «Хаенель» находится в затруднительном положении, братья Шмайссер становятся весной 1925 года деловыми партнёрами «Хенель».
Банкротство фирмы было таким образом элегантно предотвращено. Странно, что братья Шмайссер остаются доверенными лицами фирмы «Хенель», хотя они - участники и фактически деловые партнёры предприятия «Хенель».
Вопреки определениям Версальского договора, построение и исследование пистолетов-пулемётов активно продолжаются благодаря Хуго Шмайссеру.
В 1928 году Хуго Шмайсер разработал MP 28. Магазин MP 28 имеет 32 патрона и подсоединяется сбоку. Это оружие поступает после 1928 на вооружение немецкой полиции. Интересно, что почти 10 лет спустя во время гражданской войны в Испании используется всё тот же MP 28.
MP-28 как дальнейшее развитие MP-18, моментально приобретает популярность. Уже в том же 1928 году этот ПП (пистолет-пулемет) принят на вооружение полиции Веймарской республики, а годом позднее бельгийска "Firma Bayard" по соглашению с C.G. Haenel осуществляет экспорт MP-28 в Южную Африку, Китай, Японию и Испанию. Несмотря на все это финансовое состояние C.G. Haenel на тот момент было очень тяжелым.
Кардинально положение изменилось лишь в 1933 году с приходом к власти нацистского режима Гитлера. Общий рост экономики и увеличение военного производства вывело оружейную индустрию Германии из кризиса. В этот период Хуго Шмайссер, благодаря личному знакомству с высокими чинами в руководстве Рэйха, получает заказ на разработку автоматического оружия для вермахта, но в отличие от многих других оружейников Шмайссеры получали свою долю от лицензионных сборов и прибылей от продаж оружия.
В 1934 году появляется MP-34 – модифицированный MP-28. С началом Второй Мировой этот ПП производился в Австрии и использовался в немецкой полиции и тыловых частях. В 1938 году на вооружение вермахта поступает пистолет-пулемет MP-38, разработанный Генрихом Фоллмером (Heinrich Vollmer) инженером фирмы Erma. Это оружие (и его позднейшая модификация MP-40) ставшее символом нацистских войск вошло в историю под именем "Шмайссер", хотя сам Хуго Шмайссер к разработке оружия прямого отношения не имел.
В 1941 году Шмайссер разработал и начал производства ПП MP-41, своеобразного гибрида фоллмеровского MP-40 и его собственного MP-28. В 1938 году по заказу Управления по вооружению сухопутных войск Вермахта Heereswaffenamt (HWA) Хуго Шмайссер приступает к разработке принципиально нового класса огнестрельного оружия под промежуточный патрон.
Первый вариант нового оружия, получившего условное название автоматический карабин - Maschinenkarabiner (MKb), был представлен в 1940 году и был рассчитан под патрон калибра 7.92х30 мм. После внесения ряда доработок и изменения патрона на 7,92x33 mm Kurz, оружие поступило на тестирование в HWA.
Широкомасштабные испытания конкурсных образцов, а их было два: MKb-42(H) разработанного на C.G. Haenel и MKb-42(W) созданного на Walther A.G., завершились победой творения Шмайссера. Под аббревиатурой MP-43 оно, поступает на вооружении Вермахта и СС.
В следующем 1944 году MP-43 дважды "переименовывают" сначала в МР-44, а затем в StG-44. Последнее обозначение этого оружия "Sturmgewehr 44" - Штурмовая винтовка обр.44 года, вошла в историю как общее название для вновь появившегося класса стрелкового оружия.
После окончания войны город Зуль попадает в зону ответственности Советской Армии. В августе того же года на фирме C.G. Haenel, монтируются и передаются в СССР для технической оценки 50 штук Stg-44. Одновременно вывозится 10 785 листов технических чертежей.
В 1946 году группа немецких конструкторов военной техники, находившихся на территории подконтрольной Советской Армии, были в принудительном порядке вывезены, вместе с семьей, для работы в СССР. В их числе был и Хуго Шмайссер. К сожалению, практически нет информации о «советском» периоде жизни знаменитого конструктора.
Достоверно известно одно, он жил и работал в КБ ижевского завода в Ижевске на знаменитом "Ижмаше". Однако уже сам этот факт используется как доказательство того, что АК-47 был создан исключительно как модернизированная копия StG-44 под непосредственным руководством создателя последнего – Хуго Шмайссера. Домой Хуго вернулся в июне 1952 года.
Год спустя 12 сентября 1953 года Хуго Шмайссер скончался в городской больнице Эрфурта. Причиной его смерти стал туберкулез, не помогла даже операция на легких. Знаменитый конструктор был похоронен в городе Зуль, в котором он проработал всю свою жизнь. В Зуле к 50-й годовщине смерти конструктора установлен памятник.
В данной статье или разделе имеется или внешних ссылок , но источники отдельных утверждений остаются неясными из-за отсутствия сносок .
Работа в СССРВ октябре 1946 Хуго Шмайссер в принудительном порядке был вывезен в Советский Союз . Шмайcсер с большой группой конструкторов был отправлен в Ижевск - один из центров советской оружейной индустрии. Группа работала в оружейном КБ завода «Ижмаш» . Немецкие специалисты прибыли в Ижевск в конце октября 1946 года. Кроме Шмайссера, в СССР были привезены известные немецкие оружейники: Бранитцке, Шинк, Вернер Грунер. Отмечается огромное внешнее сходство и сходство принципа работы АК со «Sturmgewehr 44» (1943 года выпуска). АК, как и MP-43 (STG-44) разрабатывались под промежуточный патрон - 7.92х33 и 7.62х39 или промежуточного патрона 7,92 для штурмовой винтовки StG-44. Есть технологические отличия в системе автоматизации стрельбы, наличии газоотводных трубок и многое другое. В дальнейшем М. Калашников создал модификации собственного проекта. Он является официально признанным конструктором популярных моделей автомата и ручного пулемета, очень популярного в мире. Бытует на уровне мифа ничем недокументированное мнение, что возможно именно в период плена Шмайссера, он и другие пленные инженеры создали совершенно новый автомат, а не сам Калашников, хотя ранее у них такого задела не было. У истоков мифа стоит немецкий «историк творческого наследия великого конструктора Хуго Шмайссера» доктор Вернер Рёш. О каком-то фактическом подтверждении этой истории говорить в принципе не приходится, исходя хотя бы из простой географии. Дело в том что Калашников находился в городе Коврове, тогда как Шмайссер был отправлен на работу в Ижевск - примерно в тысяче километров на восток от Коврова. Очевидно, Шмайссер (никак не мог принимать участие в разработке АК?) находился не в Коврове. При этом следует отметить, что Калашников, безусловно, был знаком с StG-44, и ранние образцы АК имели много общего с StG-44. Однако конечный результат - АК образца 47 года - отличается от StG-44 практически полностью, причем отличия не на уровне мелких доработок, а представляют собой радикально иные конструктивные решения. [какие? ] Конец жизниЛетом 1952 года Шмайсер со своей группой вернулся в Германию. Умер 12 сентября после операции на лёгких в Городской больнице Эрфурта и похоронен в Зуле. В наше время в Германии его имя малоизвестно широкой публике, за исключением специалистов-оружейников и военных историков. В Зуле к 50-й годовщине смерти конструктора был устроен вечер памяти. Бытует мнение, что есть памятник конструктору. Это не так, в Зуле есть памятник оружейному мастеру. Этот памятник был поставлен в 1903 году, в 1985 демонтирован для реставрации и заменен копией, в 2000 опять поставлен реставрированный. Напишите отзыв о статье "Шмайссер, Хуго"СсылкиОтрывок, характеризующий Шмайссер, ХугоЗа сараем послышались голоса.– Кто там? – окликнул князь Андрей. Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка. Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос. – Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то. Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву. – А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал. В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким. – Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение. – Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно. – Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную. Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому. |
У сторонников версии немецкого происхождения автомата Калашникова - два главных аргумента: внешнее сходство образцов германской автоматической винтовки Sturmgewehr 44 и советского АК-46 и длительное пребывание конструктораSturmgewehr Хуго Шмайссера в Советском Союзе как раз в период создания легендарного отечественного автомата.
Обоснованных доводов, опровергающих это предположение, гораздо больше.
Наследник-самоучка
Технического образования у Хуго Шмайссера, как и у его советского соперника Михаила Калашникова, не было. Сыну сибирского кулака Михаилу Тимофеевичу до войны удалось окончить лишь семилетку. А вот отец Хуго был одним из известнейших европейских оружейников - Луис Шмайссер конструировал и производил пулеметы еще до того, как началась Первая мировая война. Под началом отца делал первые шаги в конструировании и Хуго.
Между прочим, первую свою серьезную конструкторскую разработку, пистолет-пулемет МР-18, применявшийся в Первой мировой войне, Хуго Шмайсер «содрал» с автоматической винтовки русского конструктора Владимира Федорова, выпускавшейся в 1915 году.
С июня 1919-го немецкие оружейники по Версальскому договору не имели права на производство автоматическое оружие. Хуго Шмайссер на пару с братом Хансом пытается заниматься другим бизнесом, но вместе с тем тайком продолжает разрабатывать новый пистолет-пулемет. В 1928 году он создает МР-28 – пистолет-пулемет с 32-патронным магазином, присоединяющимся сбоку. Этим МР впоследствии вооружалась немецкая полиция, а конце 30-х годов пистолет-пулемет Шмайссера применялся в гражданской войне в Испании.
Самую известную свою модель, штурмовую винтовку Sturmgewehr 44 под промежуточный патрон калибра 7,92, Хуго Шмайссер начал разрабатывать в 1938 году. В войскаSturmgewehr 44 поступила в 1944 году.
Вынужденная «командировка» в Ижевск
После окончания Великой Отечественной войны несколько десятков опытных образцов Sturmgewehr 44 месте с чертежами оружия вывезли в Советский Союз. Отправился в СССР в 1946 году и сам Хуго Шмайссер в составе группы германских оружейников. Немецких конструкторов разместили в Ижевске.
Сохранившиеся официальные документы свидетельствуют, что толку от Хуго Шмайссера (в Ижевске его почему-то называли Гуго Шмайсером) было мало: конструктор просил добавки к жалованью и вообще «разлагающе действовал на остальных немецких специалистов», «никакой пользы во время пребывания не принес». Эта характеристика датирована сентябрем 1951 года. Летом будущего года Шмайссера отправили обратно в Германию. Свидетель пребывания в «командировке» германского конструктора изобретатель винтовки СВД Евгений Драгунов, вспоминал, что Шмайссер выглядел как старый больной человек, не желавший принимать участие в какой-либо серьезной конструкторской разработке.
Консультировал ли немец русского?
Это - главный вопрос, который задают себе исследователи гипотезы влияния немецкой Sturmgewehr 44 на конструкцию советского автомата, потому что после изучения устройства и принципа действия обоих образцов оружия становится понятно, что они принципиально отличаются друг от друга и ни о каком заимствовании технологии у немцев речи не идет.
Достоверно известно, что первую модель автомата Калашникова - АК-46 - представили уже в 1946 году, еще до прибытия немецких конструкторов в СССР. А начал работать над своим автоматом Михаил Калашников за три года до этого. Новую модель - АК-47 - он делал в Коврове и перевелся в Ижевск только в 1948 году. Возможно (хотя достоверно никем и ничем не подтверждено), Шмайссер консультировал Калашникова по технологии холодной штамповки отдельных деталей советского автомата. Однако подобная технология в СССР была давно известна и активно применялась еще в войну при изготовлении пистолета-пулемета Шпагина (ППШ).
В чем отличия Sturmgewehr 44 и «Калаша»
Их много, и все они принципиальны: по-разному запирается ствол, отличается работа ударно-спускового механизма, по-другому крепится магазин, неодинаково устроены переводчики огня и предохранители. Конструкция ствольных коробок у Sturmgewehr 44 и АК также разнится.
Оба автомата имеют газоотводные двигатели, поэтому комплексы «ствол – мушка - газоотводная трубка» у этих видов оружия так внешне схожи. Но у Калашникова не было нужды заимствовать этот принцип у Шмайссера: система газоотвода в верхнем расположении (над стволом) была применена еще в советской винтовке Симонова, принятой на вооружение в Красной Армии в 1936 году. А газоотводный двигатель в конструкции отечественного огнестрельного оружия использовался вообще с 1927 года (пулемет Дегтярева).
Концептуальное сходство и почти идентичный внешний дизайн – вот и все родственные составляющие Sturmgewehr 44 и автомата Калашникова.
Не получилось. Если кому надо будет с фото и подписями, тогда пдф в комменты положу.
Великие оружейники
Хуго Шмайссер в Ижевске, или конец одного мифа
Часть 1
Илья ШАЙДУРОВ
Хуго Макс Рихорд Шмайссер (1884–1953), выдающийся немецкий оружейный конструктор. Сын известного оружейника Луиса Шмайссера. Работал техническим руководителем оружейной фабрики Теодора Бергманна, затем – техническим директором фирмы C.G. Haenel в Зуле. Член НСДАП с 1933 года. Автор множества патентов и изобретений в области стрелкового оружия, создатель первых в мире массовых образцов пистолета-пулемёта и штурмовой винтовки. После окончания второй мировой войны в течение 6 лет жил и работал в СССР, в городе Ижевке.
О Хуго Шмайссере и его оружии уже написано много статей, но тем не менее в биографии этого выдающегося немецкого конструктора до сих пор остаётся немало белых пятен и парадоксов. В послевоенной Германии его имя было практически забыто, исключая сравнительно узкий круг специалистов в области стрелкового оружия и лиц, интересующихся военной историей. С другой стороны, в нашей стране, начиная с послевоенных лет, фамилия Шмайссер известна любому мальчишке. С ней ошибочно ассоциировались пистолеты-пулемёты MP 38 и MP 40 конструкции Г.Фольмера, стараниями кинематографа ставшие таким же неотъемлемым символом гитлеровских солдат, каким для советского солдата служили «трёхлинейка» и ППШ. Впрочем, до сегодняшнего дня ряд фирм, производящих реплики MP 38/40, называют данное оружие «шмайссер». Корни такого заблуждения кроются в популярности имени Шмайссера в довоенной Германии. Для немцев оно являлось синонимом солидности и высокого качества оружия. Широкая известность немецкого оружейника удивительна ещё и тем, что практически всё оружие отца и братьев Шмайссер производилось не под маркой «Шмайссер», а носило имена Бергманна, Хенеля и других фамильных фирм.
А сколько копий сломано в спорах по поводу некоторой внешней схожести штурмовой винтовки Хуго Шмайссера и автомата Калашникова? В Западной Европе начало этим дискуссиям положила статья, опубликованная в 70-х годах в журнале DWJ, где впервые были подробно даны сравнительные результаты двух систем и сделан вывод о сходстве ТТХ и некоторых узлов оружия. C началом «перестройки» эти дискуссии перекочевали и в российскую прессу, не затихая поныне. Масло в огонь подлила публикация в январском номере журнала VISIER за 1999 год, в которой были приведены результаты исследования послевоенной биографии Хуго Шмайссера. Доктор Реш из зульской фирмы Schmeisser Suhl GmbH с помощью молодой журналистки, работавшей на российском телевидении, установил, что немецкий конструктор с 1946 по 1953 года находился в Ижевске, как раз в период рождения знаменитого АК-47. Такое хронологическое совпадение сразу стало предметом многочисленных домыслов, мифов и спекуляций по поводу авторства автомата Калашникова.
Несмотря на популярность оружия Хуго Шмайссера, его заслуги в области создания пехотного вооружения были признаны только в последние годы. Виной тому стали и политическая подоплёка (Шмайссер был членом нацисткой партии, активно работал над созданием стрелкового оружия для нужд вермахта), и нежелание стран-победителей фашисткой Германии лишний раз подчёркивать приоритет немецких конструкторов в создании и запуске в массовое производство нового вида пехотного оружия – штурмовой винтовки. Тем не менее колоссальный вклад Хуго Шмайссера в развитие пехотного вооружения ХХ века нельзя отрицать: практически все современные штурмовые винтовки и автоматы наследуют идеи, заложенные Шмайссером в конструкцию его «Штурмгевера».
В нынешнем году исполняется 125 лет со дня рождения выдающегося немецкого оружейника, и, наверное, это хороший повод, чтобы раскрыть самый таинственный эпизод его биографии – командировку в Ижевск, и выяснить, чем занимался Хуго Шмайссер в период шестилетнего пребывания в СССР.
Командировка в «люкс-ГУЛАГ»
Для Хуго Шмайссера вторая мировая война закончилась 3 апреля 1945 года, когда американские войска заняли Зуль и ввели полный запрет на производство оружия. Руководству и работникам фирмы «Хенель», где работали братья Шмайссер, не разрешался доступ на территорию предприятия. Хуго и Ханс Шмайссер подвергались допросам со стороны американских и британских спецслужб. Особый интерес у западных разведчиков вызывали, разумеется, персона Хуго Шмайссера и сведения о последних немецких разработках в области стрелкового вооружения.
Однако очень скоро этот интерес заметно ослаб. Вероятно, причина была в малой заинтересованности американских и английских специалистов в тематике работ Шмайссера и фирмы «Хенель» в последние годы войны. Новое автоматическое пехотное оружие Шмайссера под укороченный патрон 7,92x33 американцы сочли недостаточно мощным и ввели в качестве стандартного боеприпаса винтовок и пулемётов патрон калибра 7,62х51. Принятая на вооружение армии США в 1957 году винтовка M14 была фактически модернизацией довоенного «Гаранда» М1 и сохраняла типичные черты классических самозарядных винтовок 30–40-х годов. Столь же консервативны были американцы в вопросе внедрения высокопроизводительных методов изготовления деталей оружия (в частности, в отношении широко применяемой в конструкции штурмовой винтовки Sturmgewehr 44 (StG 44) листовой штамповки) и сохраняли приверженность традиционным станочным технологиям. «Штурмгевер» в связи с этим характеризовался ими как оружие «военного времени». Янки также критиковали громоздкость, относительно большой вес, баланс и надёжность штурмовой винтовки Шмайссера, особенно в сравнении с лёгким карабином U.S. M1 «Карбайн». Достоинства же и удачный опыт боевого применения StG 44 были отнесены ими к нацистской пропаганде «нового чудо-оружия».
Британцы несколько больше интересовались наработками немецких оружейников и даже какое-то время экспериментировали с собственным образцом штурмовой винтовки под патрон 7x43 (.280), однако под давлением США вынуждены были вместе с другими союзниками по НАТО ввести в качестве штатного патрона американский боеприпас 7,62х51. Так что к фирме Хенеля–Шмайссера у союзников вскоре остались лишь меркантильные интересы, заключавшиеся в экспроприации продукции, находившейся на территории предприятия. Трофеями американцев стали несколько мотоциклов и велосипедов, 300 пневматических и охотничьих ружей, около 1300 пистолетов-пулемётов и полмиллиона патронов к ним. Позже руководству, а затем и персоналу, было разрешено посещение предприятия. Всё производственное оборудование и здания остались нетронутыми.
В соответствии с ялтинскими соглашениями, сделанными на конференции в феврале 1945 года Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным, Тюрингия располагалась в советской оккупационной зоне, и часть её территории, захваченная союзниками, должна была быть передана под контроль СССР. Поэтому в июне 1945 года американские войска покинули Зуль, и в столице немецких оружейников власть перешла в руки советской военной администрации.
Советские власти проявили больший интерес к разработкам Шмайссера. В первую очередь ими была изъята вся конструкторская и технологическая документация для производства оружия, начиная от чертежей деталей оружия и заканчивая чертежами и спецификациями необходимых для его производства приспособлений, инструментов и калибров. 10 августа 1945 года C.G.Haenel передала советской военной администрации всё оставшееся на предприятии оружие и боеприпасы, включая 171 образец коллекционного оружия XVII–ХIX веков. Из имевшихся готовых деталей также собирались различные образцы производившегося «Хенель» оружия, в том числе 100 штурмовых винтовок StG 44. Последние были переданы советским военным 7 сентября 1945 года.
После окончания войны в советской оккупационной зоне начали действовать так называемые «технические комиссии», состоявшие из советских и немецких специалистов и преследовавшие цель реконструкции военно-технических достижений третьего рейха для последующего использования в новых советских разработках. В октябре 1945 года Хуго Шмайссер был привлечён к деятельности одной из таких комиссий. Она располагалась на заводе «Зимсон» (в нацистские времена «Густлофф-Верке»). Хуго работал в её составе вместе с другими известными немецкими оружейниками, такими как, скажем, главный конструктор «Густлофф-Верке» Карл Барнитцке, и получал жалованье в размере 750 марок в месяц. Почему же Шмайссер, которого трудно заподозрить в симпатии к СССР, пошёл на сотрудничество с советской стороной? Дело в том, что события на фирме «Хенель» развивались совершенно не в его пользу. 1 ноября 1945 года совет трудового коллектива проголосовал за передачу управления предприятием земле Тюрингия. Через месяц его руководителю и владельцу Герберту Хенелю объявили о закрытии производства, а 8 января 1946 на предприятие был наложен секвестр. C.G.Haenel вместе с другими зульскими оружейными фирмами – Sauer & Sohn, Merkel, Greifelt & Co – национализировалась. И был образован VEB Jagd-und Sportwaffenkombinat Ernst Thälmann Suhl (VEB ETW) – зульский комбинат имени Эрнста Тельмана по выпуску спортивно-охотничьего оружия. Из семьи Шмайссер лишь Хансу Шмайссеру удалось остаться на фирме, он стал выполнять обязанности коммерческого директора. Хуго Шмайссер же был вынужден искать источник существования, чтобы прокормить себя и семью. Поэтому он с радостью согласился на предложение советских военных работать в составе технической комиссии.
Этим согласием Хуго подписал себе приговор о долгосрочной ссылке-командировке в далёкий приуральский город Ижевск. Помимо основной цели – сбора сведений о немецких военных разработках – у технических комиссий была ещё и побочная задача: выявить среди немецких специалистов наиболее ценных работников и сформировать из них рабочие группы, способные выполнять задания по использованию немецкой науки и техники уже на территории СССР. Хотя формально поездка в Советский Союз была для немецких специалистов добровольной, на практике отказ от неё был невозможен. Советская сторона объявила, что эта командировка рассматривается как вклад в компенсацию ущерба, нанесённого Германией СССР в ходе войны. И те немцы, кто высказался против подобной перспективы, были просто вывезены насильно. В то же время, советские власти, опасаясь саботажа со стороны немецких специалистов, обещали им достаточно щедрое вознаграждение: каждому немецкому учёному, конструктору или технику был установлен продовольственный паёк и зарплата от 3 от 10 тысяч рублей, в зависимости от квалификации. Командированным в СССР разрешалось даже брать членов семьи, мебель и другое бытовое имущество. Доходило до анекдотических ситуаций: жена одного из немецких спецов очень любила свою корову, ни за что не хотела с ней расставаться, и советская администрация разрешила женщине взять животное.
Сотрудники Управления контрразведки Группы советских оккупационных войск, осуществлявшие операцию по перевозке из Германии в СССР немецких специалистов, допускали и другие «вольности». Тем немцам, кто не имел семьи, разрешалось ехать с жёнами неофициальными, гражданскими, проще говоря, любовницами. Такой либерализм имел весьма прагматичные корни: советское командование старалось любым способом обеспечить наилучшие условия и получить наибольшую отдачу от своих вчерашних противников. Хотя специалисты-одиночки находились в худшей ситуации, нежели семейные пары (последним полагался больший паёк), Хуго Шмайссер решил ехать один. У его жены Нелли были проблемы со здоровьем, а их единственный сын Ульрих, будучи инвалидом детства, нуждался в постоянном уходе. По словам Шмайссера, перед отъездом в СССР русский майор обещал ему высокий должностной оклад и успокаивал, что зарплата в России не только обеспечит семью, но также значительно улучшит его положение.
Крупнейший в истории ХХ столетия трансфер инженерно-научных кадров начался в октябре 1946 года. Проводился он внезапно, дабы застать людей врасплох и не допустить их ухода на Запад. На рассвете к домам подъезжали грузовики с солдатами. В пять-шесть утра раздавался стук в дверь, и в доме появлялся офицер в сопровождении переводчика и вооружённых солдат. Переводчик зачитывал приказ советской военной администрации об отправке немецких специалистов в СССР на 5 лет для продолжения работы. Семье давалось несколько часов на сборы, затем солдаты начинали грузить мебель и домашнюю утварь в машины. В Советский Союз немцы доставлялись особыми поездами в запертых вагонах, чтобы избежать бегства или внешних контактов. В мягком вагоне одного из таких поездов Хуго Шмайссер прибыл к месту своего назначения 24 октября 1946 года. Цель поездки – Ижевск, стала известна прибывшим лишь по окончании их двухнедельного путешествия.
Всех немецких специалистов поселили в четырёхэтажном доме № 133 на улице Красной (первый дом техперсонала «Ижстальзавода», построенный в 1925 году для заводской элиты). Со временем он потерял значение элитного дома, так как находился в самом центре Ижевска, недалеко от завода, на шумном, пыльном месте. Начальство постепенно перебралось в более удобные квартиры, и дом на Красной улице стал играть роль заводской гостиницы. Тем не менее бытовые условия, по меркам советского времени, были просто шикарными: семьи поселили в просторные квартиры, имевшие от одной до четырёх комнат. Несколько непривычным было пользование коммунальной кухней, однако с этим немцы вскоре смирились. К прибывшим был приставлен сопровождающий, на которого возлагалось решение бытовых вопросов и помощь в адаптации к незнакомому городу.
«Ни на каких работах завода использован он быть не может...»
Специалисты из Германии должны были работать на заводе № 74 (сегодня ОАО «Ижмаш»). Всего 16 человек. Большую часть составляли конструкторы и технологи фирм «Густлофф-Верке», «Гроссфусс», ДКВ и ДККА. Кроме Шмайссера, наиболее известными были доктор Вернер Грунер и Курт Хорн – создатели пулемёта MG 42, главный конструктор «Густлофф-Верке» Карл Барницке и главный конструктор мотоциклов ДКВ Герман Вебер. В соответствии с прежней работой и специальностями, командированных разбили на четыре группы: конструкторы по вооружению, специалисты мотоциклетного производства, специалисты по холодной штамповке и химики-лаборанты. В группу вооружений вошли всего 6 человек: доктор Вернер Эрнст Грунер («Гроссфусс»), Карл Август Барницке («Густлофф-Верке»), Оскар Шинк («Густлофф-Верке»), Курт Отто Хорн («Гроссфусс»), Оскар Генрих Бетцольд («Густлофф-Верке»), Хуго Макс Рихорд Шмайссер («Хенель»).
Эта группа была сформирована при отделе Главного конструктора (отдел № 58). Старшим назначили Барницке, а Грунера, Шинка, Хорна, Бетцольда и Шмайссера зачислили на должности конструкторов. С заводской стороны немецких конструкторов по вооружению обслуживали руководитель группы ОГК Жевашев и переводчица Таипова. Для работы было выделено отдельное, изолированное помещение на территории завода («мотоциклисты» и «штамповщики» разместились снаружи, в здании заводоуправления). В начале и конце рабочего дня, а также во время обеда, немцев на всём пути до проходной обязательно сопровождал представитель комендатуры завода. Посещение цехов немецким оружейникам было запрещено, так как их деятельность не была связана с производственными участками. Исключение составляли немцы, работавшие в заводоуправлении – им разрешалось посещать, по мере необходимости, цеха мотоциклетного производства. Поэтому в основном работники «Ижмаша» сталкивались с приезжими в обеденный перерыв на фабрике-кухне №2, расположенной также вне завода напротив здания заводоуправления. Особых препятствий в общении с немецкими специалистами не чинилось, и сотрудникам завода даже разрешалось беседовать с ними через переводчика. Немцам русский язык давался трудно, мало кому удавалось изучить его даже для разговора на бытовом уровне. Единственным исключением стал Вернер Грунер, он мог сносно говорить по-русски и даже подписывать чертежи. В целом же общение ограничивалось взаимным приветствием: «Гутен таг!»
Архивные документы свидетельствуют, что немецкая группа на «Ижмаше» была очень небольшой. И её фактическая численность (16 человек) явно противоречит количеству немецких специалистов – 340 человек, которое приводит в своих исследованиях доктор Реш. Возможно, в последнем случае речь идёт об общем числе учёных, инженеров, техников и рабочих из Германии, находившихся в тот период не только на «Ижмаше», но и на других ижевских предприятиях. Так, по некоторым данным, в Ижевске работали также специалисты-оптики фирмы «Карл Цейс». Однако документальных свидетельств о немецких специалистах на иных предприятиях столицы Удмуртии на сегодняшний день не найдено. Точно известно, правда, что в послевоенном Ижевске было много пленных немцев, размещённых в двух лагерях на окраине города и занятых большей частью в строительстве. Может быть, они были причислены к небольшой группе немецких «военспецов»? На этот вопрос также нет ответа. В любом случае, никакого «массового десанта» немецких спецов на ижевский оружейный завод, который бы хотели изобразить некоторые зарубежные исследователи, попросту не существовало. Более того (всё сделаешь ради сенсации!), братья Отто и Ханс Дич, работавшие в Германии химиками на текстильной фабрике, а на «Ижмаше» – лаборантами в химической лаборатории, причём даже не имевшие специального образования, были зачислены некоторой пишущей братией...в знаменитые конструкторы стрелкового оружия.
Следует также заметить, что в других важнейших оружейных центрах – Туле, Коврове и Климовске – немецких специалистов не было. Ижевск стал исключением по следующей причине. В послевоенное время в столице Удмуртии производством стрелково-пушечного вооружения занимались три оружейных завода: завод № 74 («Ижмаш»), завод № 622 (основан в 1942 году на базе эвакуированного в Ижевск ТОЗа, сегодня «Ижевский механический завод») и завод № 524 («Ижевский мотозавод», позже переименованный в «Аксион»). Все упомянутые предприятия выпускали различные образцы стрелкового вооружения, разработанные в стенах московских и тульских КБ. Правда, в 1933 году на «Ижмаше» было открыто бюро конструирования объектов новых вооружений, позже ставшее отделом Главного конструктора, а сегодня являющееся конструкторско-оружейным центром (КОЦ). Однако вплоть до пятидесятых годов специалисты этого бюро занимались освоением, доводкой и конструкторским сопровождением серийного производства разработанных в Москве, Туле и Коврове изделий. Так, только в годы Великой Отечественной войны конструкторам «Ижмаша» пришлось освоить 20 новых видов вооружения. Загруженность текущей работой и отсутствие собственных опытных кадров не давали возможность ижевскому бюро заняться разработкой собственных проектов. Хотя периодически в стенах ижевского КБ появлялись такие оружейные мэтры, как Симонов, Дегтярёв, Шпитальный, Комарицкий, Нудельман, Суранов, Березин, их пребывание в Ижевске было временным и обуславливалось помощью в организации производства разработанных ими систем оружия.
Данное обстоятельство делало Ижевск идеальным местом для пребывания немецких специалистов. Во-первых, из-за режима тотальной секретности, насаждённой в те времена ведомством Берии. То, что в целях сохранения секретности немцев ознакомили с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 июля 1947 года о перечне сведений, составляющих Государственную тайну, и взяли с них расписки о неразглашении ставших им известных сведений, было очень слабым утешением для органов госбезопасности. Никто не гарантировал, что, вернувшись в Германию, люди, ещё вчера трудившиеся на противника, получив ценную информацию о новой советской оборонной технике, не смогут перебежать с территории ГДР на Запад. В Ижевске же специалисты из Германии были удалены от мест создания образцов вооружения и не могли ничего узнать о новых советских проектах. Основным же видом продукции тогдашнего оружейного производства «Ижмаша» были карабины образца 1944 года, производство которых особой тайны не представляло. Во-вторых, немецкие конструкторы могли помочь при решении одной из важнейших задач, решаемых «Ижмашем» в послевоенные годы – освоении конверсионных видов продукции. С 1945 года здесь снова начался выпуск мотоциклов и станков, а также освоено производство сельхозинвентаря, мебели, предметов бытового назначения и спортивно-охотничьего оружия. Для немецких инженеров-оружейников, трудившихся долгое время в условиях ограничений Версальского договора, слово «конверсия» было хорошо знакомо, и их опыт мог быть весьма полезным. Третье. Группа немецких специалистов могла оказать помощь в подготовке молодых конструкторских кадров «Ижмаша». В городе тогда не существовало ни одного технического вуза, специалистов-оружейников готовил единственный Индустриальный техникум. Немецкие конструкторы же были, несомненно, ценным источником информации, а выполненные ими проекты, технические отчёты и другая документация могли быть использованы в учебно-демонстрационных целях.
Теперь перейдём к самому интересному: чем непосредственно занимался Хуго Шмайссер на «Ижмаше»? В общей характеристике иностранных специалистов при отделе Главного конструктора завода № 74 Министерства вооружений говорится, что с 1946 по 1948 год группа работала по специальному заданию Технического Управления. Все задачи были выполнены группой немецких конструкторов в январе 1949 года, о чём сообщалось в Техническое Управление и 5-й Главк Министерства вооружений. Дополнительных заданий со стороны Министерства вооружений не поступало. После этого конструкторская группа, как свидетельствует данный документ, выполняла текущие работы: проектирование приборов и приспособлений, модернизацию аппаратуры и т. д. Далее в этом документе идёт очень важный вывод: «использовать их по назначению невозможно, ввиду секретности работы отдела». Затем в тексте приводятся краткие характеристики немецких конструкторов с оценкой их квалификации и отношения к выполняемым заданиям. Хуго Шмайссер получил наихудшую оценку руководителей завода, которая звучала дословно так: «6. ШМАЙССЕР Гуго Макс Рихорд. Технического образования не имеет. В процессе своей работы над проектами проявил себя как практик-конструктор. От каких-либо конструкторских разработок отказывается, ссылаясь на отсутствие специального образования и неумение самостоятельно конструировать.
Ни на каких работах завода использован он быть не может».
Документ датирован 2 сентября 1949 г., подписан и.о. Главного инженера Лавреновым и и.о. Главного конструктора Колпиковым. С какой же целью был выпущен сей документ, для чего нужны были характеристики немецких специалистов? Ответ кроется в дате документа. Именно в сентябре 1949 года вышел приказ об увольнении в запас Михаила Калашникова, и он был зачислен на должность ведущего инженера при отделе Главного конструктора. C этого момента завод должен был начать массовый выпуск автоматов АК-47. Сам Калашников вспоминает, что в тот период было много работы: только за два года войсковой эксплуатации автомата на завод поступило около 50 замечаний и предложений. В то же время приказ Военного Министра от 29.06.1949 г № 0086 требовал обеспечения режима строгой секретности при освоении и эксплуатации нового оружия и его боеприпасов. Привлечение иностранных специалистов к производству нового оружия было бы для руководства завода постоянной головной болью и вряд ли оправдало бы ту пользу, которую могли принести немецкие инженеры, общавшиеся с советскими коллегами через переводчицу и не имевшие допуска к производственным цехам. Обращал на себя внимание и раскол в маленьком коллективе немецких специалистов. Если Грунер, Барницке, Шинк, Хорн работали старательно и заслужили относительно неплохой отзыв от заводского руководства, то Бетцольд и Шмайссер фактически саботировали работу. Взвесив все «за» и «против», руководство «Ижмаша» всё же решило к работам по освоению производства автомата немцев не привлекать. Так что многочисленные мифы об участии Шмайссера в освоении производства АК-47, о его «заслугах» во внедрении штампованной ствольной коробки, штампованного магазина и даже организации системы военной приёмки не больше, чем домыслы.
Что касается штамповки, то, судя по документам, немцы помогали осваивать её лишь в производстве гражданской продукции, а именно, мотоциклов. Специалистами по штамповке были именно конструкторы гражданской продукции. Хуго Шмайссер не был профессионалом в данной области и при разработке «Штурмгевера» был вынужден воспользоваться услугами фирмы «Мерц» из Франкфурта. Шмайссер даже не был инициатором внедрения данной технологии в своей штурмовой винтовке – на этом настоял министерский советник, ведущий инженер WaPrüf 2, доктор Петер, прозванный за приверженность к широкому внедрению штампованных деталей в производстве оружия «жестяным Петером».
Продолжение следует.
Ещё в 1947 году Хуго Шмайсер, немецкий оружейный конструктор, написал письмо производителям автомата Калашникова уличая их в мошенничестве.
Версия о том что визитная карточка русского (советского) стрелкового оружия АК или автомат Калашникова является украденной идеей одной из моделей немецкого конструктора Хуго Шмайсера появилась почти 60 лет назад с момента «презентации» АК мировой общественности в ходе подавления венгерского антикоммунистического восстания в Будапеште в 1956 году. По сути СССР обвиняли в мошенничестве.
По этому вопросу было сломано немало копий. Будучи ижевцем и человеком горячо любящим историю своего родного города, ставшего родиной «АК», провозглашённом в 2007г. Президентом Путиным «Оружейной столицей России», оказавшись в Германии я не мог не посетить город Зуль в Тюрингии, в котором жил и работал Хуго Шмайсер, и из которого он в добровольно-принудительном порядке был вывезен на работы в Ижевск где и был работал на славу русской оружейной столицы с 1946 по 1952г.
В немецком Зуле мне попался на глаза документ, никогда ранее не публиковавшийся в России, хотя интересуясь вопросом, документы по нему, опубликованные когда либо, мне были известны.
Оказывается ещё в 1947г. Х. Шмайсер написал письмо директору ижевского номерного завода предъявляя претензии в нечистоплотности и невыполнении обязательств взятых на себя советской стороной при привлечении Х. Шмайсера к работам в Ижевске.
Прежде чем перейти к самому документу скажу заранее что напишу я не только о нём, но и проведу некоторые параллели, (тем более что их очень много), между судьбами города немецких и города русских оружейников и сделаю некоторые мировоззренческие выводы, выходящие за рамки анализа архивного документа, и собственно оружейно-конструкторской тематики…
Теперь о самом письме – по существу суть его в том что Хуго Шмайсер пишет руководству ижевского предприятья о том что при привлечении его на работу в СССР ему была обещана зарплата в 5.000 рублей, однако условия договора советской стороной не выполнены и в первые же два месяца его работы в Ижевске ему заплатили только по 3.500 в месяц, а в дальнейшем снизили эту зарплату до 2.500 (то есть в два раза в сравнении с первоначально оговоренной). На этом основании Х. Шмайсер просит вернуть его обратно в Германию, где у него неизлечимо больной сын и больная жена, желание помочь которым только и заставили его отправиться в СССР.
Реакции на обращение Х. Шмайсера не последовало. Доверчивость некоему майору советской госбезопасности, вербовавшего Х. Шмайсера на работу в Ижевск, дорого обошлось последнему. Более того в ижевских архивах сохранились данные после этого на Х. Шмайсера гаденькие характеристики, где его «уличают» в «капиталистической психологии» и в том что он не имеет инженерного диплома, а посему не может быть эффективно использоваться. И это не смотря на то что в течении нескольких десятилетий он был автором оружейных конструкций использовавшихся в сильнейшей армии Европы.
После этого Х. Шмайсер относился к работе в Ижевске с подчёркнутой прохладцей, и по сути его пребывание в Ижевске с 1947 по 1952 годы стала первой «итальянской забастовкой» в Ижевске. При таком пренебрежительном на бумагах отношении к конструктору, советскому ВПК в Ижевске ничего не помешало использовать 10.000 листов технической документации и оборудование вывезенные с его предприятия в Ижевск.
Кроме самого Х. Шмайсера в Ижевске работало ещё полтора десятка его коллег из Зуля и других городов Восточной Германии, некоторые из которых были людьми с именем в оружейном мире. О быте этих людей достаточно хорошо свидетельствуют несколько фотографий той поры. Это были высокооплачиваемые специалисты, жившие в самом центре Ижевска в весьма комфортных условиях. Для их размещения был расселён целый дом по адресу ул. Красная 133, рядом с кафедральным Собором Александра Невского, превращённого в ту пору в кинотеатр «Колосс». Выселение из этого дома семей советской номенклатуры, ради расселения бывших «фашистов» вызвало настоящий шок и когнитивный диссонанс в ижевском послевоенном обществе победителей. Справедливости ради стоит отметить что силами немецких военнопленных в ту пору в Ижевске были отстроены целые городские микрорайоны, в частности «Соцгород», «Посёлок Машиностроителей», «Городок Металлургов».
Напротив дома немецких специалистов находилась «стекляшка» центрального ижевского продуктового Гастронома №1, что в дальнейшем привело к целому городскому анекдоту, о том как молодой сержант Калашников, бегал через дорогу за «Жигулёвским», для маститого немецкого инженера Хуго Шмайсера.
Тема работы Хуго Шмайсера в Ижевске, долго оставалась под запретом и грифом «секретно». Открыта она была только в начале 90-х. Однако даже тогда её комментаторы, уже после падения коммунистического режима в СССР, воспроизводили всю околесицу из советских характеристик на Х. Шмайсера. Смаковали и отсутствие инженерного диплома, а за членство в НСДАП называли приспособленцем и чуть ли не военным преступником.
Читать этот примитив неприятно. И налицо здесь двойные стандарты. Подчёркивающие эти «изъяны» в характеристике Шмайсера, сами не понимают что они тем самым описывают ровно такие же «изъяны» в характеристике советского фаворита М.Т. Калашникова. Как известно, М.Т. Калашников на момент запуска в производство АК-47 так же не имел не то что инженерного, а вообще никакого высшего образования, и даже паравоз до призыва на фронт видел всего один только раз – в момент депортации его раскулаченной семьи с Алтайского края в Тюменскую область.
Что же касается «приспособленческой» партийности, то будь Х. Шмайсер приспособленцем, он вполне мог бы вступить в воссозданную по приказу советской оккупационной организации Коммунистическую партию Германии, ведь смог же член КПСС М.Т. Калашников, вступить в «Единую Россию»…
Глупо смешивать инженерную мысль и партийную принадлежность. И здесь дело даже не в том, что КПСС и «ЕР» даже каждая в отдельности нанесли русскому народу бОльший невосполнимый урон чем НСДАП. Как справедливо отмечал сам М.Т. Калашников – «Конструктор-оружейник создаёт оружие для защиты солдата, а не для решения идеологических задач».
По иронии судьбы АК-47 ещё и выпускался на заводе Хуго Шмайсера в 70-80-е в ГДР по лицензии СССР вот с таким вот немецким обозначением этой модели (Фото из музея в Зуле)
Что касается самого спора об авторстве АК-47, думаю что название «Автомат Калашникова» вполне красивое, и уже вошло в историю. Некоторые мифы нет необходимости разрушать, хотя целая новая оружейная система чисто технологически не может иметь одного автора, и над ней работали если не сотни, то минимум десятки инженеров. Разделяю мнение ставшее сейчас практически общим – вероятнее всего М.Т. Калашников был автором главной революционной идеи автомата – газовозвратного механизма (и уже здесь чтобы её технически воплотить потребовалась работа многих специалистов), а вот применение холодной штамповки в производстве ствольной коробки, явно приехало в Ижевск из Зуля вместе с Х. Шмайсером и технической документацией его завода, где эта технология уже применялась ещё при производстве MP-43 визуально похожего на АК-47.
Ещё будучи Депутатом Ижевской Городской Думы неоднократно заявлял что работа немецких специалистов в Ижевске в 1946-52 годах вполне достойна мемориальной доски на доме по ул. Красная 133. Это только подчеркнёт то что Ижевск является не только «столицей русского оружия», но является мировым оружейным центром, в котором умеют использовать все преимущества международной инженерной и интеллектуальной кооперации.
Но это не делается только из соображений ложно понимаемого «престижа». Точно так же как в Ижевске никак не увековечена память и о первооснователях ижевского оружейного производства – восьмидесяти восьми немецких немецких мастеров привезённых в Ижевск ещё в 1807 году основателем Ижевского Оружейного А.Ф. Дерябиным. Уже тогда в Ижевск прибыли несколько мастеров из Зуля в числе мастеров из других немецких городов. И даже главный мастер Карл Попе отправился в путь в Российскую Империю именно из Зуля. Мы должны гордиться взаимообогащающим влиянием культур и инженерных школ, а не стыдиться её. России часто приходилось оказываться в роли догоняющей, но это говорит не о неполноценности её народа, а то что оставаясь открытой она всегда справлялась с решением этой задачи.
Вместо цивилизованного подхода у нас царит «совковость», и даже Тильзит, в котором был заключён «Тильзитский мир» давший толчок к основанию Ижевского оружейного, сейчас носит имя Советск. Такой вот «Советский мир между Наполеоном и Александром»…
И если Ижевск совсем недавно отмечал 200-летие своего оружейного производства, то его история в Зуле как минимум втрое старше. Поэтому и музей оружия в Зуле, сам расположенный в старинном кривом фахтвековом здании не уступает по богатству экспонатам в Ижевских музеях, а так же имеет экспозиции из более ранних оружейных эпох. При этом техническое оснащение немецких музеев даёт им большую фору перед российскими.
Автор у музея оружия в Зуле
Музей оружия находится в этих фахтвековых зданиях
Союз оружейников Зуля отмечает своё 200-летие. 1905 год
Автомат Калашникова в Музее Зуля
МР-43 в музее Зуля
18 век
У Германии тоже была своя Олимпиада…
Пулемёт времён Первой Мировой
Автомат МР-18, времён Первой Мировой. Самая массовая модель Х. Шмайсера
Такое вот специфическое оружие…
Пистолет Макарова из Зуля
Никогда не знал что из дамасской стали делали стрелковое оружие. К сожалению фото не передаёт всей красоты этих стволов.
И как оказалось не только Х. Шмайсер связывает русский Ижевск и немецкий Зуль. И там и там – и биатлон, и оружейное производство, и мотоциклетное производство, и автомобильное производство, и имперская история, и советское прошлое, и постсоветский упадок с очень похожими процессами социально-экономического упадка. Почти всё то что имеется в Ижевске, имеется и в Зуле, и это при том что население города всего 50.000 человек. Почти столько же сколько было в Ижевске до революции. Кто то назвал Ижевск «надорванным пупком империи» имея ввиду события антибольшевицкого Ижевско-воткинского восстания. Глядя на Зуль мы видим каким мог бы быть Ижевск без коммунистического эксперимента.
Зуль (Suhl) - город земли Тюрингия. Расположен на юге Тюрингенского Леса и окружен горами высотой 600-980 м. В горах есть залежи железных и медных руд, малахита, шпата и др.
В 1952 г. Зуль становится окружным центром ГДР. С 1994 по 2004 г. в поссоветский период население Зуля как и в Ижевске неуклонно сокращалось. Городом-побратимом Зуля в России является не Ижевск (с его немыслимыми венесуэльскими и венгерскими побратимами) а Калуга.
Оказался я здесь на русское рождество 2014 года, перед самой Олимпиадой в Сочи, посещая этап Кубка Мира по биатлону в Оберхофе. Сказывалось «глобальное потепление», и если в феврале в российском Сочи был снег, то на традиционно заснеженных горах Тюрингии он отсутствовал и был только искусственным на биатлонной трассе.
Оберхоф – деревушка в 6 км. от Зуля – там располагался центр олимпийской подготовки сборной ГДР. И если знаменитые биатлонные соревнований «Ижевская Винтовка» утратили всякое значение, а биатлонный центр России уехал оттуда где оружие, туда где газ – из Ижевска в Ханты-Мансийск, то Оберхоф и Зуль, заоборот стали тем местом где проводятся Чемпионаты Мира и этапы Кубка мира по биатлону. Баварские Рупольдинген и Гармиш-Партенкирхен не раздавили Оберхоф, а все вместе поднялись на новый уровень.
Рядом с оружейным музеем Зуля расположен мотоциклетный музей. Ещё одна параллель с Ижевском. Не знаю вывезли ли что-то из Зуля в Ижевск для мотопроизводства во времена советской оккупации, но по крайней мере один двигатель по лицензии из Зуля в Ижевске производился, хотя уже и в эпоху постсоветского упадка мотопроизводства и там и там.
Деревянный мотоцикл
Мотоциклы 1930-х
Мотоциклы 1940-х
Мопеды
Настоящий Тролль
Simson - бывшая немецкая компания, производившая оружие, автомобили, мотоциклы и мопеды. Во времена Третьего Рейха завод был отнят у еврейской семьи Симсон, был переименован несколько раз при власти нацистов и коммунистов. Название «Симсон» было вновь введено в качестве торговой марки в ГДР.
В 1983 году компания продала лицензию на двигатели «Simson M531/541 KG-40 в Ригу и Львов. Также после закрытия производства лицензия была продана заводу «Молот» в Вятских Полянах, и Ижевск где этот двигатель устанавливался на «Иж Корнет».
Изначально завод выпускал ружейные шомпола и штыки. С 1871 года Гершель Симсон стал выпускать велосипеды. С 1880 года стали делать охотничьи ружья, получившие мировую славу. С 1907 по 1934 годы фирма стала выпускать и автомобили, в том числе и гоночные.
В 1934 году хозяина фирмы Артура Симсона арестовали нацисты и посадили его в тюрьму, он смог освободиться, отписав им свой завод, а сам перебрался в Америку. (По сути такая же техника отжима бизнеса была потом применена в РФ к хозяину НТВ Гусинскому и хозяину Юкоса Ходорковскому.) С этого момента евреи к фирме уже прямого отношения не имели. После Второй мировой войны фирменную марку Simson сохранили. С 1953 года на ней стали выпускать мотоциклы Simson AWO-425. AWО-425 (АВО-425, Simson-425) - мотоцикл, производившийся на бывшем оружейном заводе «Simson» в немецком г. Зуле. С 1950 по 1952 гг. мотоцикл поступал в Советский Союз в счёт репараций. Обозначение «АВО» - сокращение от «Автовело». Модель мокика Schwalbe KR51/1 за свои ходовые характеристики и неповторимый дизайн, до сих пор в Германии считается культовой, по популярности не уступая даже итальянской «Веспе».
Последние мокики марки Simson были изготовлены в конце 2002 года, а с 1 февраля 2003 года фирма «Simson» была объявлена банкротом и прекратила своё существование. Примерно в это же время и ижевское мотопроизводство было продано китайцам.
Как и Ижевск, Зуль производил и автомобили. После разделения Германии на ФРГ и ГДР в Восточной Германии остались два завода БМВ, вскоре фирма сменила название на EMW и синие сектора на эмблеме стали красными.
Остаётся только удивляться, как 50-тысячный город имеет такое многообразие различных производств, сопоставимое с 600-тысячным Ижевском. Ответ прост – бурное развитие частной промышленной инициативы на рубеже 19-20-го веков. В этом отношении это тоже очень походит на Ижевск того периода – в период когда казёный Ижевский Оружейный передавался в аренду, и моментально частная инициатива дала начало ещё множеству предприятий.
Пешеходная улица в центре Зуля
Так могла бы выглядеть в Ижевске ул. Базарная (ныне М. Горьгого) если бы не совок
Лавка в доме 17-го века торгует мёдом и южно-тирольским вином
Часовня на склоне окружающих Зуль гор.
Дом Культуры в центре Зуля чем то напоминает ДК в Воткинске. Давно не работает. Лишь висит в окне афиша с 90-х на танцы «Для тех кому за 30»
Здесь находится торговый центр и мото-музей
Бронзовые немецкие дети на самокате.
Памятник на ярмарочной площади.
Фахтверк
Ещё один фахтверк
памятник героям войны 1870 года (А в Ижевске забыли всех героев, всех войн России)
Мост на въезде в Зуль. Построен после воссоединения с Западной Германией. (Как жаль что у РФ после освобождения от совка не оказалось «Западной России»). Высота — где-то метров 150. Дома на ближнем фоне не передают масштаб. Масштаб передаёт фура едущая по мосту (если Вы её рассмотрите)
В Зуле в отличие от Ижевска к своей истории относятся бережно, т.к. не пережили большевицкие времена в их самой людоедской форме. В старой части города сохраняются исторические здания начиная с 16-го и заканчивая началом 20-го века. В городе всего несколько многоэтажек – в этом и есть преимущество города который не раздували в десять раз за пол-века. По существу сегодня в Зуле живёт столько же народа сколько и 100 лет назад. Без советской гигантомании мы имели бы сейчас такой же город со своим лицом, и повёрнутый своим лицом к своим жителям.
В Ижевске историческая часть которого была снесена большевиками полностью, ради уничтожения её русской истории, сегодня продолжается уничтожение её остатков. Предыдущий президент Удмуртии снёс историческое Здание Заводоуправления, нынешний президент УР безмолвно наблюдает за разрушением Главного Корпуса Ижевского Оружейного Завода. Городские и республиканские власти совместными усилиями уничтожают места захоронения ижевцев, осваивая бюджеты на строительстве объектов на их месте. В Ижевске выкопали могилы всех ижевских кафтанщиков (элиты мастеров Ижевского Завода и выкинули их на помойку). Территорию Успенского кладбища власти Ижевска отдали под азербайджанское кафе, где сейчас бухают россияне.
В общем, правят Ижевском и сейчас такие же мелкие мошенники, что и в те времена когда сержант Калашников бегал за «Жигулёвским» для Хуго Шмайсера. Благодаря их «руководству» России с войной или без войны, возможно, придётся пережить катастрофу такого же масштаба что и Германия в 1945-м., только у разложившегося их стараниями общества шанса на повторение чуда немецкого возрождения не будет…
Оригинал взят у
